Я села и огляделась по сторонам. Еще двоих людей выбросили наружу.

Боль немного притихла и стала терпимой. Ощущение было знакомым, и я поняла, что Сабрина дала мне болеутоляющее.

Через несколько секунд я заснула.

* * *

И снова я проснулась и обнаружила, что вокруг царили тишина и мрак. Боль вернулась. Я повернулась, чтобы посмотреть вдоль прохода, но ничего не сумела разглядеть. Сквозь маленькие окошки внутрь почти не проникал лунный свет. Дождь не прекратился, но стал уже не таким сильным.

Я лежала, дожидаясь, когда глаза привыкнут к темноте, и вдруг заметила, как мимо, справа от меня, скользнула чья-то худая фигура. В следующее мгновение я сообразила, что это Юл.

Потом у меня за спиною послышались шаги, и я увидела женщину с черными волосами, примерно одного со мной роста, с механической походкой – Сабрину.

Через три секунды со щелчком закрылась толстая металлическая дверь.

Я вытянула в проход здоровую ногу, а потом проверила, как двигается больная. Она действовала не слишком хорошо, но я все равно, не обращая внимания на боль и стараясь не шуметь, похромала через кухонный отсек в сторону кабины пилотов.

На этот раз они вели себя осторожнее, и мне пришлось встать совсем близко к двери, чтобы хоть что-то услышать.

– Это сделали мы, – настаивала докторша.

– Ты не можешь знать наверняка, – возражал Юл.

– Я уверена.

– Корреляция – еще не причина, Сабрина. Если ты станешь задавать правильные вопросы всем пассажирам подряд, то рано или поздно выяснишь, что они знают человека по имени Кевин Бейкон.

– Кто такой Кевин Бейкон? – напряженным голосом спросила медичка. – Еще один агент? Пассажир?

– Нет…

– Какое он имеет отношение к происходящему?

– Господи, Сабрина, забудь про Кевина Бейкона!

– Я хочу знать обо всем, что они заставили тебя сделать, каждый твой шаг перед тем, как мы сели в самолет.

– Хорошо, – в голосе Юла прозвучало отчаяние. – От чего умирают люди?

– От старости.

– Что?

– Они умирают от разных болезней, которые, как я предполагаю, развились бы у них к старости, – пояснила Шредер. – Только очень быстро.

– Почему этого не случилось с нами?

– Я не знаю. Похоже, оно не подействовало на половину пассажиров.

Голоса стали еще тише, и я практически прилипла к двери, пытаясь их расслышать. Но их заглушил новый низкий звук, который доносился не из кабины, а снаружи.

Когда я отошла на шаг от двери, яркий луч света ворвался в маленькие овальные иллюминаторы и быстро промчался вдоль корпуса самолета. Рев стал громче, перекрывая шум дождя, а потом свет померк, и стало тихо.

В этот момент распахнулась дверь кабины, и наружу выскочили Юл и Сабрина. Они не стали останавливаться, чтобы спросить меня, что я там делала, – молодой азиат быстро открыл дверь самолета и принялся всматриваться в темный, густой лес, который почти не пропускал капли дождя.

Потом он оглянулся на меня.

Я кивнула:

– Я тоже видела луч света, который пробежал вдоль корпуса самолета.

Юл посмотрел на Сабрину, открыл рот, собираясь что-то сказать, но в этот момент снаружи послышался отчетливый хруст, и он промолчал. Не вызывало сомнений, что кто-то бежал в нашу сторону, наступая на упавшие сухие ветки, только я не могла разглядеть, кто это.

Возможно, кто-то из тех, кто оставался около озера. Или спасательный отряд. Или…

Азиат быстро выхватил телефон из кармана, включил фонарик и вытянул вперед руку. Свет был совсем слабым, но его хватило, чтобы увидеть тени между деревьями. Сначала у меня возникло ощущение, будто дождь окутал невидимые человеческие фигуры, словно бы закутанные в толстые плащи, – их было трое, и они мчались к самолету.

Прежде чем мы успели как-то отреагировать, первый из них взлетел вверх по ненадежной лесенке и остановился на площадке – высокий, больше шести футов, окутанный сиянием телефона Юла и похожий на стеклянную статуэтку.

Он выбросил правую руку в сторону азиата, потом сделал такой же жест в сторону Сабрины, а затем – в мою. Раздались три выстрела подряд, почти безмолвных и без вспышек, и мою грудь пронзила боль.

Несколько секунд Майк, Боб и я стояли и просто смотрели на высокие каменные колонны Стоунхенджа – совершенно целые и ровные. Как такое могло быть? Нет, как – неверное слово. Когда? Объяснений было только два: мы оказались в прошлом (нам, живущим в 2015 году, понять его не дано) либо в будущем, в котором этот громадный монолитный памятник был восстановлен.

Я разглядывал восьмиугольное сооружение из стекла и металла, пытаясь отыскать ответ на свои вопросы, и ничего не нашел – ни надписей, ни символов, никаких намеков на то, что это могло быть.

Стеклянная панель у нас за спиной с тихим щелчком снова вернулась на свое место, и Боб открыл рот, чтобы что-то сказать, но в этот момент прозвучал ровный, компьютеризированный голос:

– Добро пожаловать в интерактивный музей Стоунхендж. Чтобы начать экскурсию, идите по дорожке справа. Ради вашей безопасности и для сохранения исторического памятника, пожалуйста, не покидайте дорожку.

Экскурсия. Я посмотрел вниз и только теперь заметил выложенную стеклянными плитками тропинку, которая шла вокруг здания. На ней вспыхнул свет, и зеленые стрелки указали на пульсирующий красный круг, где мы должны были остановиться. Не говоря ни слова, мы пошли по стрелкам к красному кругу.

– То, что вы сейчас видите, отражает представления ученых о том, как Стоунхендж выглядел примерно четыреста или пятьсот лет назад, когда он был построен. Идите дальше по дорожке, чтобы продолжить ваше путешествие в прошлое и увидеть все стадии создания Стоунхенджа, – продолжил невидимый экскурсовод.

Стеклянные плитки снова засияли зеленым светом, направляя нас к следующему красному кругу, который находился в двадцати футах.

– Видимо, освещение здесь работает от солнечных батарей, – прошептал Уорд, когда мы медленно направились к следующему красному маяку на тропе.

Оглянувшись, я заметил, что он еще больше постарел, но отмахнулся от этих мыслей, сосредоточив все свое внимание на Стоунхендже.

Голос нашего гида слегка изменился, и мы услышали вопрос:

– Вы хотите узнать о том, как Стоунхендж связан с солнечным календарем?

Мы переглянулись, на мгновение смутившись.

– Возможно, это поможет нам понять, что здесь произошло, – тихо сказал Боб. – И в каком мы году.

Затем он повысил голос, отвечая на заданный нам вопрос:

– Давайте попробуем!