Марианна выпрямилась. Это был удар, которого она не ожидала. Почти год работы по внедрению пошел прахом.

El Buho[31]был русским, хотя на родине его ждал ордер на арест и скорее всего смертный приговор за антигосударственную и террористическую деятельность. Он бежал из России с немалыми капиталами, осел в Рио-де-Жанейро, был связан с организованной преступностью, наркомафией и троцкистами. Была доказана его связь с Primero Comando do Capital[32], одним из крупнейших бандитских объединений мира, насчитывающим в своих рядах больше ста тысяч боевиков и контролирующим целые городские районы. Его взяли на крючок как раз в Сальвадоре и заставили подписать бумажку о сотрудничестве. Он должен был начать внедрение в террористическую иерархию Сальвадора издалека, и не под легендой, а со своим настоящим прошлым. Но кто-то раскрыл его, прежде чем он успел сделать даже первые шаги.

El Buho, черт…

– Я выезжаю. Кто там сейчас?

– Пока полиция.

– Хорошо. Еду.

Наскоро одевшись, не успев даже перекусить, но не забыв сунуть в сумочку револьвер, она вихрем промчалась по лестницам дома, где жили в основном североамериканцы и который охранялся, спустилась в гараж. Ее машина – здесь она пересела с «Субурбана» на более короткий «Тахо» – приветственно мигнула фарами.

El Buho, как же так…

Внедрением El Buho она занималась сама, о нем никто не ставился в известность, тем более местные. Данные ушли в Лэнгли, там сейчас располагалось СРС, переехав из суматошного, задыхающегося от смога Вашингтона в еловый лес[33]. Неужели утечка идет на уровне Центрального аппарата?

Убийство было демонстративным. Если бы его просто убили, то его бы не нашли. Здесь, в Латинской Америке, в каждом крупном городе работали предприятия, растворяющие людей в серной кислоте, нету тела, нету дела. Их услугами пользовались не только местные гангстеры, но и труженики плахи и топора, работающие на государство, когда нужно было что-то надежно скрыть. Если же Бухо оставили убитым в дорогом районе, сидящим в машине, значит, это вызов им всем, в том числе и ей.

Лично.

Рохас не сказал – есть ли на теле следы пыток. Хотя сейчас, если применять электрошок, следов почти не остается. Если есть следы пыток – значит, он сдал куратора, ее саму. Не мог не сдать. El Buho не из тех, кто стал бы молчать.

На улицах города, сильно разросшегося и суматошного, машин пока было немного и людей тоже – и поэтому «Тахо» проскакивал перекрестки с ходу, иногда разражаясь густым басом гудка, похожего на корабельный – она сама его поставила, в этой стране от тональности гудка в час пик многое зависело. Она жила не так далеко от места убийства, в колонии (районе) Алькататль, но добираться придется через центр, так удобнее. Ветра в городе не было – здесь почти никогда не бывает ветра, – и только всходящее солнце уже задрапировала мутнеющая вуаль смога. Про экологию здесь мало что знали, и заводы – а Североамериканские соединенные штаты выносили сюда грязные и трудозатратные производства – дымили вовсю…

El Buho, верней, то, что от него осталось, сидел в машине марки «Бьюик», довольно дорогой, припаркованной прямо напротив только открывающегося уличного кафе. Там же стояли несколько полицейских машин, они перемигивались мигалками, но сирены были отключены. Беда уже случилась…

Марианна припарковалась с нарушением правил, сунула под стекло специальную карточку, означающую, что владелец машины полицейский, пошла к столпившимся у машины стражам порядка. Ее заметили – довольно молодой человек пошел ей навстречу.

– Виктор…

– Привет.

– Привет. Что тут у нас?

– Сама посмотри.

Они протолкались к машине. Первое, что она отметила – стекло со стороны пассажира чистое, а сам Рохас сидел не на месте водителя, а на месте переднего пассажира.

– Стекло чистое.

– Я заметил. Его убили не здесь, в машине слишком мало крови. Просто подвезли его сюда и бросили машину.

Это каким же хладнокровием надо обладать, чтобы ехать по городу с мертвецом, пристегнутым ремнем на пассажирском сиденье…

– Кто и когда нашел?

– Мальчишка. Решил, что возможно владельцу машины требуется помыть стекла.

Или магнитолу решил спереть. Пацаны здесь были хваткие – оружие имели уже в семь-восемь лет, сбивались в банды. Примерно с десяти лет мафия начинала набирать из них исполнителей заказных убийств – к четырнадцати, возрасту уголовной ответственности, некоторые уже имели за плечами по нескольку десятков трупов.

– Оружие?

– Опять то же самое. Дерьмо… – выругался Рохас.

– Тендер-пять?

– Оно…

Тендер-пять[34], револьвер под патрон четыреста десятого калибра, был гладкоствольным, а потому криминалистическая экспертиза не могла установить причастность того или иного ствола к тому или иному убийству. В джунглях он был очень удобен – компактен, в отличие от ружья, и позволял защититься от змей, если зарядить патронами с мелкой дробью. Для таких вот криминальных дел существовал патрон с тремя большими свинцовыми дробинами-пулями, оставляющими чудовищные раны.

Марианна открыла дверь – и отпрянула. Зрелище было омерзительное, хотя она повидала многое. Слишком многое.

– Выстрел в голову, почти в упор, – прокомментировал Рохас, – мелкая дробь.

Уже собирались мухи…

– Ты заметил, выстрел не в лицо, а сбоку?

– Да… как будто он хотел покончить с собой.

– Или сидел в машине, но в другой. Револьвер нашли?

– Нет…

– Может, мальчишка решил, не пропадать добру?

– Нет. Машина была закрыта.

– Как же он увидел труп?

– Протирал стекла, разглядел.

– Понятно. Пусть убирают его отсюда. Надо делать вскрытие…

Рохас отдал распоряжение полицейским, и те стали открывать машину со стороны пассажира, чтобы переложить тело El Buho в мешок для перевозки трупов.