Вячеслав отвлекся лишь на минуту – разлил чай по кружкам. Пока пили обжигающий терпкий напиток, он вместе с Емельяном вселился в тело одноглазого сумасшедшего. Перед глазами прошли гогочущие охранники, тащившие на цепи его окровавленное, переломанное тело. И оно было именно таким, каким Вячеслав видел его в их последнюю встречу. Но вместе с тем он точно знал, что это уже не Емельян. Затем он прыгнул и оказался в современной Москве.

С трудом и большими пробелами юный старик вспоминал эту часть своей жизни. Первое, что он увидел – лицо профессора над головой. Затем из кружащейся снежной пыли показался Ванькин, затем наступила темнота. Показались церковные служители, увозящие его из больницы. Много разговоров, содержание которых рассыпалось на части, с трудом всплывая на поверхность памяти, и тогда он ощущал себя сумасшедшим. Отец Михаил со странным шлемом на голове то приходил, то исчезал, прямо посреди разговора. Воспоминания быстро сменяли друг друга. Все как в тумане, расплывчато, обрывками.

Емельян не заметил, как оказался в виртуальном пространстве. Вот он на игровом поле клуба «Тутанхамон», а рядом прячутся красномордые одноглазые чудища, а дальше и вовсе начался кошмар – монстр, описать внешний вид которого Емельян не смог даже в мыслях.

Темнота. Человек с головой Сокола и летучая собака склонились над мертвым мальчишкой в боевых доспехах. Странные существа о чем-то говорили, но Емельян услышал только, как громадная летучая мышь громко произнесла:

– Мой вирус!

Сетевое пространство исчезло, и картинка прояснилась.

– Как я понял, из компьютерного мира меня переселили в тело пацана, убитого вирусом летучей собаки. И вот я здесь, – закончил Емельян вслух и, в очередной раз опуская глаза, скривился. – Некоторое время я дома сидел. Потом понял, что деваться некуда и нужно привыкать. Начал искать Дмитрия или кого-нибудь из его команды – нигде, никого. Я уже и в лаборатории профессора был, и в компьютерном клубе спрашивал. Как его там?

– Тутанхамон, – подсказал Вячеслав.

– Точно, Тутанхамон. Потом вспомнил, что мы к тебе заходили, когда ты не в себе был и… Вот решил зайти, – закончил паренек, искоса поглядывая на Вячеслава.

– Похоже, Емеля, ты столкнулся с вирусом Бейрута, и только благодаря ему ты сейчас в человеческом теле.

В прихожей что-то зашуршало, клацнула дверная ручка, и кто-то большой и шумный ввалился в квартиру.

Пугачёв замер, но не успел повернуться, как за его спиной вырос громадный силуэт. Сенбернар стоял на пороге кухни и, злобно ощерившись, рычал. Шерсть на его холке встала дыбом, зрачки, наливаясь кровью, хищно блестели.

Емельян поднялся, шагнув навстречу, обхватил голову собаки и уперся пронзительным взглядом в пылающие глаза.

– Два зверя в одном?! – удивился он. – Только второй пострашнее симпатяги-сенбернара.

– И у него вирус? – прошептал Пугачёв и повернулся к окаменевшему Емельяну. – Ты, я так понял, уже бывал в чужих мозгах, сможешь сознанием управлять?

Емельян молча отмахнулся, прикрывая глаза, прижался горячим лбом к морде беспокойной собаки.

– И в Сети ты был?

Емельян не шевельнулся.

– А его в сеть не мог бы перетащить?

– В себя, в тебя, в кого угодно, но как в Сеть, понятия не имею, – не открывая глаз, Емельян вскинул вверх напряженную руку, вены на его висках вздулись.

Вячеслав удивленно смотрел на застывшую спайку зверя и человека. Ему вдруг показалось, что голова Емельяна потеряла форму и слилась с собачьей.

– Да-а, тебе бы мозговой интерфейс не помешал, – Вячеслав замолчал на полуслове, присматриваясь к дрожащему телу Цербера, понял, что кризис миновал.

Пёс дышал прерывисто, хоть и подрагивал, но уже без напряжения. Глаза просветлели, увлажнились и, как ни в чём не бывало, по-доброму взирали на мир.

– В людях вирус, в собаках вирус, везде вирус! – Емельян ослабил хватку. – Есть в нашем мире хоть что-нибудь незаразное?

Пугачёв хмыкнул, удивляясь совпадению – он в этот момент думал о том же.

– Слушай, Емеля… – начал он бодро, но, вспомнив недавнее прошлое, смущенно хлопнул глазами.

В голове возник крепкий бородатый старик. Авторитет в воровском мире, которого боялись даже друзья-уголовники.

– Да ты не смущайся, я и раньше для всех Емелей был, а сейчас уж и подавно. Ты посмотри на меня. Тьфу! – мальчишка сокрушенно покачал головой. – Не могу я пацаном! Вроде, по всем раскладам, радоваться должен. Как же, новая жизнь, ан нет, ломает меня.

– Емеля так Емеля, – согласился Вячеслав. – Я что хотел спросить? Из твоего рассказа получается, что ты можешь покидать тело и каким-то образом выталкивать свое сознание в чужой мозг.

– Получается так.

– А вытащить чье либо сознание без согласия хозяина мог бы?

Емельян задумался, неопределенно пожал плечами.

Цербер, видимо, понял, что прогонять его никто не собирается. Прислушиваясь к разговору людей, он шумно вздохнул и улегся в ногах Вячеслава, прикрывая глаза, тихо засопел.

– И что происходит с хозяином тела, когда ты используешь его голову? – продолжал допытываться Пугачёв.

– Ты так спрашиваешь, как будто я уже десяток тел поменял, – недовольно пробурчал Емельян. – Я этим один раз воспользовался, да и то с перепугу – жить хотел, а тут одноглазый убогий под руку попался. Сроду бы не подумал, что так за жизнь цепляться буду. До сих, как вспомню, стыдно.

– А когда ты оставляешь тело, оно остается живым?

Паренёк потупился, в очередной раз пожимая плечами.

– Слушай Емеля, что с тобой? Я ведь не предлагаю тебе на дело идти. Куда подевался бандит и разбойник? – воскликнул Вячеслав.

Мальчишка сверкнул глазами из-под нахмуренных бровей, сжал маленькие кулаки.

– Мать твою! Сам не пойму, что со мной творится. Стоило мне оказаться в этом сопливом теле, как… Тьфу ты! А со старым ремеслом я решил завязать. Хватит. И так столько пакостей наделал, что вовек не отмыться.

– Да ладно! Я ведь тебе ничего криминального не собирался предлагать, – успокоил подростка Вячеслав. – А вырасти всегда успеешь. Юность долго не задерживается.

Емельян кивнул.

– Вообще-то, как я понял, тело остается живым. По крайней мере, еще некоторое время, а что с ним происходит потом? Как повезет. Моё, родное – четвертовали, – продолжил Емельян, расслабленно откидываясь на спинку стула, как будто именно факт казни собственного тела сделал его спокойнее.

Цербер заворочался, недобро оглядывая помещение, рыкнул и заскулил, резко дергая башкой, отчего рыжие пятна на его морде прыгнули как живые. На первый взгляд могло показаться, что пес пытается вытряхнуть наружу неприятные ощущения, возникающие у него в голове. Но, прислушиваясь, Вячеслав почувствовал нарастающую боль и понял, что собака с трудом справляется с паникой. Ему вдруг захотелось убежать и спрятаться где-нибудь в тёмном укромном уголке, например под кроватью Добровика.