В качестве сюжета для будущего творения Листа предлагалась новелла Жана Пьера Клари де Флориана (Florian; 1755–1794), автора многочисленных басен, пасторалей и романов. Либретто начали писать поэты Эмануэль Теолон де Ламбер (Théalon de Lambert, 1787–1841) и некий де Рансе (Rancé). Опера называлась «Дон Санчо, или Замок любви» (Don Sanche, ou le Château dʼAmour). Ференц, мечтавший попробовать свои силы в серьезном жанре, с энтузиазмом взялся за работу, не задумываясь, насколько он готов выполнить ее. Бесценную помощь ему оказывал Паэр.

Головокружительные успехи Ференца в то время трезво оценивал, пожалуй, лишь Карл Черни. В апреле 1824 года он писал Адаму Листу: «Тем временем он должен с удвоенным рвением продолжать свои занятия и должен не позволять вводить себя в заблуждение преувеличенной похвалой, которая всегда опаснее, чем порицание. Он должен помнить, что если юношеский огонь, благодаря поразительному дару импровизации, и может вызвать минутный энтузиазм, то мастерское, совершенное, устойчивое (твердое в такте) исполнение классических произведений обеспечивает продолжительную славу, которая никогда не надоест и не приестся миру. Он должен сделать всё возможное, чтобы взрастить свой композиторский талант. При разучивании произведений он не должен пренебрегать метрономом, и, наконец, он никогда не должен забывать о том, что чем выше поднимаешься в общественном мнении, тем труднее и тем необходимее его сохранить… Чтобы избежать утонченного закабаления, следует в большинстве случаев спокойно и твердо идти своей дорогой, не поддаваясь искушению предпринять необузданные, непродуманные шаги»[103].

Между тем тучи уже начинали собираться над головой «баловня судьбы». Далеко не всем верилось, что возможности чудо-ребенка безграничны; его ошеломляющий успех многие сочли мистификацией. В адрес Адама Листа стали поступать гнусные анонимные письма, отравляющие эйфорию от успехов и чувство удовлетворения за «консерваторское унижение». В письмах утверждалось, что Le petit Litz всего лишь «виртуозная машина», что импровизации для него заранее сочиняет дома отец, а сам он — просто «дрессированная обезьянка, механически выполняющая отведенную ей роль».

Чтобы избежать готового разразиться скандала, Адам Лист решил на время уехать из Парижа. Он давно подумывал о Лондоне. А тут как раз подвернулся удобный случай. Пьер Эрар (1796–1855), племянник Себастьена Эрара, собирался ехать в британскую столицу по делам тамошней фабрики музыкальных инструментов и предложил свои услуги в организации концертов. Адам с радостью воспользовался любезным предложением, исходящим от «приемной семьи». В конце мая дружная компания прибыла в Лондон.

Мария Анна Лист в Лондон не поехала — она решила навестить младшую сестру Марию Терезу Лагер, проживавшую тогда в Граце. Мальчик тяжело переживал вынужденную разлуку и с нетерпением ждал момента, «когда сможет вновь обнять возлюбленную матушку». Однако ждать пришлось более трех лет…

После улаживания всех формальностей, связанных с подготовкой концерта, 21 июня 1824 года — официально концертный сезон уже подошел к концу — Лист впервые выступил перед английской публикой. Лондонский успех был вполне сопоставим с парижским. «Бухгалтерские хроники» Адама Листа сообщают: «…несмотря на огромные расходы, у нас в конце концов осталось 90 фунтов чистого дохода, что в серебряных двадцатках равно 720 флоринам. Концерт этот был важным не только потому, что сделал известным имя Франци, но и с материальной стороны; после него со всех сторон посыпались приглашения, и одними только выступлениями после вечеров (5 гиней за вечер, иногда и больше, у одного только французского посла 20 фунтов) мы заработали 172 фунта, в серебряных двадцатках — 1376 флоринов»[104].

Уже 28 июня в Виндзорском замке Листы были представлены Георгу IV (1762–1830). Ференц один играл перед королем более двух часов, заслужив монаршую похвалу.

Кстати, находясь в Англии, Лист, явно имевший лингвистические способности, начал изучать английский язык, который давался ему удивительно легко. Правда, к тому времени он несколько подзабыл немецкий, зато французский уже был для него практически родным. Не оставлял он и композиторских опытов. В течение 1824 и 1825 годов им были написаны два вальса, «Бравурное аллегро» (Allegro di bravura), «Бравурное рондо» (Rondo di bravura), «Вариации на различные темы» (Huit Variations, опус 1) и «Экспромт для фортепьяно на темы Россини и Спонтини»[105] (Impromptu pour le piano sur des themes de Rossini et Spontini). Мы называем лишь сохранившиеся произведения Листа, так как многие ранние его сочинения до нас не дошли, уничтоженные, скорее всего, им самим[106]. И всё же главным испытанием таланта Листа должна была стать будущая опера. Ференц не мог дождаться окончания поездки, чтобы вновь серьезно заняться композицией.

Однако из Лондона отец и сын сначала поехали в Манчестер, где 2 и 4 августа мальчик снова играл перед публикой. В начале осени Листы возвратились в Париж. Ференц смог, наконец, отдохнуть от концертов и всецело посвятить себя сочинению оперы; в течение зимы 1824/25 года он уже начал работать над инструментовкой своего, как ему тогда казалось, главного сочинения.

Правда, весной вновь пришлось прервать спокойные занятия. На этот раз юного музыканта ждало турне по городам Франции: Бордо, Тулуза, Монпелье, Ним, Лион, Марсель. Неизменный успех, хорошие сборы, масса новых впечатлений и… копившаяся усталость.

А в июне Ференц с отцом совершили вторую поездку в Англию. И вновь Георг IV пожелал видеть мальчика в Виндзорском замке. Стоит ли говорить, что Ференц произвел на англичан такое же сильное впечатление, как и год назад?

Однако в это время мальчик впервые, возможно, еще не осознал, но почувствовал, что беспокойная жизнь странствующего музыканта начинает тяготить его. И это была не только депрессия, вызванная усталостью. Ференц постепенно понимает, что концерты отнимают у него время и силы, отвлекают от композиции. Конечно, благодарный сын не мог пойти наперекор желанию отца, который столько для него сделал. Лист знал, что доход от концертов — единственное средство к существованию его семьи. Но врожденные композиторские способности уже стали заявлять о себе.

По возвращении в Париж Ференц до конца лета занимался только композицией. Адам Лист в письме от 14 августа 1825 года сообщает Черни: «Франци написал два милых концерта… Он не знает никакой другой страсти, кроме композиции, только она доставляет ему радость и удовольствие. Его соната [для фортепьяно] в 4 руки, трио и квинтет могли бы доставить Вам много приятного. Его концерты слишком строги, а исполнительские трудности, которые они представляют для пианиста, неслыханны: я считал всегда концерты Гуммеля трудными, однако они кажутся в сравнении очень легкими»[107].