– Жми! – рявкнул Джаззи.

Лесоруб задыхался, каждый прыжок (а в доспехе приходилось почти прыгать, а не бежать) норовил стать последним перед тем, как груда железа притянет человека к земле.

Рухнул на землю щит Фарша, воин на бегу освобождался от снаряжения.

– Бросайте все! – рыкнул он. Грохот доспехов.

Лесоруб отшвырнул алебарду, скинул шлем и принялся возиться с ремнями наплечников.

Щиты побросали все. Впереди отряда мерно, постоянно поглядывая на лес, бежали мадрал и Гнев.

Поворот медленно приближался. Вот уже тысяча шагов. Пятьсот.

Перед глазами заплясали круги. Гнев и ковыльцы оторвались от тяжело бегущих Искателей. Кольчуга-Кольчуга... Скинуть бы ее. Но если остановиться сейчас – то начать бег будет гораздо труднее.

Триста шагов. Двести...

– Быстро-о-о! – крик Гнева.

Бок разрывается от боли, дыхание жжет легкие. Сто шагов.

Гнев стоит на повороте и машет рукой в сторону леса.

На дороге появляется облако бабочек. Пятьдесят.

– Давайте, мужики! – вопит Гнев.

Поворот, сзади с грохотом падает на землю Медведь.

– Вон дом, в подвал! Подальше от окон и дверей, если не успеете! – Горящий бросается к здоровяку.

Дом... Пятьдесят шагов. Ну же.

В лесу трещат деревья, откуда-то доносится жуткий вой. Стремительно темнеет небо. Бежать!

Гнев с трудом поднимает Медведя на ноги. Пытается тащить его за собой. Здоровяк еле передвигается. Сломался!

Дом. Совсем рядом. В лесу раздается неистовый, надсадный свист.

– Бего-о-ом! – орет Гнев.

Дверь... Сил нет...

Лесоруб влетает в укрытие и падает на пол.

– Подъем! – крик кого-то из ковыльцев. Вроде Друз. Чьи-то руки впиваются в одежду и куда-то тащат. Удар в спину. Фарш с ходу прыгает в разинутый зев подвала.

В проеме двери видно, как Гнев кидает Медведя в заросли и бросается следом.

Опоры нет, руки соратников тащат Лесоруба вниз.

– Все здесь? – раздается нервный голос Паблара.

– Медведя и Гнева нет. А доблестный капитан туточки, – рычит Тьма.

Рев ветра наверху, дикий вой, ужасный свист стихии.

– Проклятие, – стонет где-то Родинка. – Медведь... Проклятие...

Лесоруб с трудом пытается перевести дух. Мышцы разрываются на части, из груди рвется сиплое дыхание. Страшно... И больно...

Тьма...

Очнулся Лесоруб оттого, что ему на лицо пролилась вода.

– Утро, – улыбнулся алебардисту Джаззи.

Капитан Искателей обнаружил себя на грязном полу дома. Значит, из подвала его вытащили.

– Закончилось? – просипел Лесоруб, ощущая страшную слабость во всем теле.

– Ага, – Джаззи кивнул и поглядел в окно.

– Что с Медведем?

– Живой. Гнев его в какую-то яму пихнул и сверху прикрыл. Ожоги, и только. Повезло. Сейчас ребята вернутся, за оружием и доспехами пошли. Гнев сказал, что дальше сегодня не пойдем. Устали все.

– Это очень хорошо. – Алебардист закрыл глаза. Идти он вряд ли сегодня сможет. Второй день подряд!

– Тут во дворе колодец есть, вода хорошая, – вдруг сообщил Джаззи. – Даже странно. Почему люди отсюда ушли?

– Ветер, это Ветер, – раздался голос Теккена. – Народ перебрался поближе к городу, там спокойнее.

– Мозги поменяй на мясо, – хмыкнул Джаззи, – может, легче спать будет, раз такой умный.

– Раньше тут все не так было. Когда я жил здесь – Топи далеко на юге находились, – проигнорировал его реплику Теккен.

– А сейчас?

– Думаю, три дня пути, и мы к ним выйдем, – худощавый солдат подошел к двери.

– Да, ты же давно тут жил... – покачал головой Гезеш.

– Давно, – согласился Теккен. – Но позже твоего похода.

– Да? – Алебардист с трудом сел и принялся расстегивать поножи. Хотелось снять с себя все железо и выбросить.

– Ага! – Теккен широко улыбнулся. – Я слышал про то, что Дикие собирались идти на Колонну. Хотя мало кто пошел...

– Мы все умрем, да-да-да-да! – протараторил Джаззи и вышел из дома.

Теккен провел рукой по грязному подоконнику.

– О тебе легенды как о герое ходили!

– То есть? – не понял Лесоруб

– То и есть. Во всем винили капитанов тех отрядов, что к тебе тогда не примкнули. Я помню. Наши сейчас на тебя как на бога смотрят.

– Не заметно... – Гезеш поморщился. Ему почему-то были неприятны слова молодого алебардиста.

– Гнев – не знаю почему зол. А мадрал... Он ведь еще щенком был, когда все воины их племени ушли с тобой. Его не взяли, как он рассказывал. Да и вообще, от него доброе слово услышать невозможно.

– Где Мудрый? – поинтересовался Лесоруб, стараясь выкинуть из головы мысли о прошлом.

– Ушел с остальными, скоро будут. Неплохо пробежались, да? – хохотнул Теккен.

– Мне не понравилось, – буркнул Гезеш и с трудом поднялся. – Помоги кольчугу стянуть.

– Всегда говорил: доспех – штука лишняя, – приятель подошел к воину.

– Иногда и впрямь лишняя, – Лесоруб наклонился, протянув руки к полу, и попрыгал, пытаясь стряхнуть кольчугу.

– Погодь, сейчас, – Теккен рванул рукава доспеха так, что алебардист пошатнулся. – Худеть тебе надо, да...

– Нормально, – пропыхтел Гезеш.

Кольчуга с шелестом соскользнула вниз и глухо упала на дощатый пол.

Даже дышать стало легче и приятнее. С неприязнью посмотрев на доспех, Лесоруб поморщился. Завтра снова в путь, и опять в железе. Может, выбросить его?

Снаружи звонко пели птицы. Ветер их не тронул.

– Почему они поют? – спросил Гезеш.

– Потому что хочется, – фыркнул Тек.

– Нет, почему они живы?

– Ветер убивает только людей, – словно ребенку, пояснил солдат.

– Да, точно, – припомнился Лесорубу рассказ Кутхха.

– Разгребайте шмотки, – раздался на улице крик Фарша.

– Вернулись, – резюмировал Теккен. Гезеш с усталым видом вышел из дома и огляделся. Все вокруг завалено сучьями, на самом повороте дорогу преграждало поваленное дерево. Неплохо стихия погуляла. Над мрачной картиной безумия ярко светило жизнерадостное солнце.

Искатели свалили все железо у колодца. Фарш с довольным лицом пил из ведра и счастливо фыркал. Словно не было сумасшедшего бега, словно не было страха... Везет ему.