Нам нужен рок-н-ролл! – отбивало барабанной очередью у него в голове.

На следующий день Рональд принес Майклу несколько первых глав романа. Он трудился всю ночь. Он не спал и теперь с трепетом ждал его мнения.

- Вот! – наконец оторвался от чтения Майкл. – Вот, что должно у нас получиться. Ты все правильно понял. Это даже лучше, чем я ожидал.

Рональд был счастлив. За эти слова он готов был отдать все. Это было лучшее мгновение в его жизни. Признание. Признание друга! Он валился от усталости, но сейчас было только одно желание – писать! Майкл видел это и искренне радовался за него …

Так Рональд Дойл начал писать свой великий роман. Это были лучшие два месяца в его жизни. Это была настоящая дружба. Майкл всегда был рядом - и в шумных попойках, и в офисе, где они горячо обсуждали каждую страницу написанного, и в бесконечных похождениях в поисках красоток и развлечений. Жизнь двух молодых людей била через края и фонтанировала. За это время Рональд сдружился с Джерри, Томом и Филом. Только одно не давало ему покоя – сердце его замирало, когда он встречал Вивиан. Виделись они часто. Больше она не приглашала его к себе, видя, как он беспечно проводит время с другими женщинами, но, казалось, не обращала на это внимание. Иногда она появлялась в компании незнакомых мужчин, и тогда Рональд чувствовал себя ужасно. Но его спасала работа, а еще, что удивляло, та потрясающая музыка, которую играли ребята из ансамбля. Когда он ее слышал, все становилось легко и просто. Это был восторг, замешанный на безрассудном веселье и буйстве. Эта музыка не давала думать, она сносила голову, растворяла мозги, уносила на высоту, заставляя забыть обо всем. И снова работа, бесконечное нагромождение слов, страниц, а потом вечерние попойки, музыка, друзья и… Вивиан. Иногда ему казалось, что она как-то странно на него смотрит, когда видит с другими женщинами, хочет что-то сказать. Но он проходил мимо, стараясь не замечать. Удавалось ему это с трудом.

- Привет, Ронни!

- Привет, Виви!

Но снова начинала играть волшебная музыка и все проходило. Эта музыка была, лекарством от всех болезней, а главная болезнь, как известно, в нашей голове. И если что-то помогает, за это можно отдать все. Сколько за эти два месяца у него было женщин, он не помнил. Однажды проснулся на большой кровати в кампании двух незнакомых девиц и Джерри.

- Привет Джерри!

- Привет Ронни! – хохотали они. Однажды Том научил его курить сигареты, которые помогали не хуже той волшебной музыки, а, может быть, и лучше. И теперь, в трудные минуты Рональд с удовольствием принимал спасительную пилюлю. Но появлялась Вивиан, которая была поблизости всегда... И снова этот запах, который сводил его с ума... А однажды он проснулся и увидел в кровати рядом с собой Фила. С ужасом обернулся, но больше не нашел никого. Вспомнил, как они вчера долго пили, потом курили волшебные сигареты. А потом… Потом он не помнил ничего.

- Привет Ронни!

- Привет Фил! – пробормотал он. – А что это было?

- Тебе понравилось, Ронни? – улыбнулся Фил.

- Не знаю, Фил… Не уверен… Я не знаю… Не помню…

- А ты был ничего! Как-нибудь повторим?

- Может быть…

И снова к спасительному столу, он хватает бумагу и начинает яростно писать, в такие минуты он не боится ничего, даже самого себя.

Так прошли два месяца. Оставалось всего несколько страниц и книга будет готова. Майкл ликовал. Больше он не торопил, с вниманием, бережно относясь к его работе. Наконец осталось всего несколько строк. Рональд с трепетом отложил рукопись и поехал в ресторан, где в последнее время они по вечерам собирались. Эти последние слова, эти буквы он допишет завтра. А сейчас ему безумно тяжело было прощаться с романом, с этой жизнью, с друзьями…, с Вивиан. Что будет дальше, он не знал.

Как всегда шумное застолье, музыка, друзья и снова Вивиан. Сегодня она была какой-то другой, он сразу же это заметил. Спустя какое-то время она взяла его за руку и, не спрашивая, повела танцевать. Обняла, посмотрела в глаза и тихо произнесла:

- Мои пробы закончились. Завтра я уезжаю на съемки. Придешь ко мне сегодня?

- Приду, - не задумываясь, ответил он, и все в душе перевернулось.

Она любила его так, как не делала это ни одна из женщин, которым он платил. Этой ночью она была совсем другой. Он забыл обо всем, сейчас для него жизнь помещалась в этом сегодня, потому что завтра она уезжала, но пока еще оставались крохи этой ночи, ловил каждое мгновение. Снова удивительный запах, снова эти руки, распущенные черные волосы на подушке. Рональд был счастлив.

Но вот утреннее солнце заглянуло в окно, осветив ее красивое лицо. И тут ему стало страшно. Он смотрел на нее, любовался, и чувствовал, что видит ее в последний раз. Только теперь он понял, как бесконечно любил эту девушку. Он не знал, что ему делать! И даже Майкла не было рядом, и музыка не врывалась в номер, чтобы снести голову, помогая не думать ни о чем. Спасительная сигарета? А завтра еще одна и еще?

Вивиан уже оделась, сидела на кровати такая хрупкая, такая нежная и улыбалась.

Он встал во весь свой дурацкий рост, посмотрел на нее, вдруг полез в карман и положил на тумбочке 50 долларов. У него тряслись руки, но он знал, что должен был сделать это! Майкл снова был с ним! Он был рядом! Он не бросил его в трудную минуту! Вивиан вспыхнула, помолчала немного, потом тихо сказала:

- Ты мог бы этого не делать, я просто тебя пригласила.

- Нет, не мог, - ответил он и уставился в пол. Они долго молчали.

- Можно спросить, а почему столько? – наконец спросила она.

- Теперь ты стоишь дороже.

Она грустно улыбнулась. - Ты такой же, как все.

- Встретимся, Вивиан, когда я стану великим писателем. Тогда все обойдется без этих несчастных бумажек, - уверенно ответил он и смело посмотрел ей в глаза.

- Ронни, когда ты станешь великим писателем, любой конгрессмен будет мечтать о том, чтобы целовать мне руки. Прости.

- Ты в этом уверена?

- Я это знаю, - твердо сказала она.

- Прощай.

- Подожди! - она встала и вынула из сумочки ручку.

- Поставь мне автограф, великий писатель, - и протянула его пятидесятидолларовую банкноту. Он молча расписался.

- Прощай! – сказала она.

Он хотел уйти, вдруг спросил: - Вивиан, а ты любишь рок-н-ролл?

Девушка долго молчала, глядя куда-то в пустоту, потом в последний раз заглянула ему в глаза и прошептала:

- Нет.

- Хорошо, - бормотал Дойл, листая рукопись. – Очень неплохо. Я сделаю вас, Луи, настоящим писателем!