Что касается этой бывшей сиамской кошки, то сейчас она стояла за порогом школы, метрах в двухстах от них. С такого расстояния она казалась маленькой и безобидной. Она внимательно следила за тем, как они идут мимо длинного ряда одинаковых домов на улице Альфреда. Или нет?

Нет.

Она не просто следила за ними. Она зачем-то наклонилась вниз. Но зачем?

И тут Барни догадался.

Мисс Хлыстер что-то говорила Тыковке! И теперь рыжий боец тоже уставился на Барни с Риссой. Он не сводил с них глаз, пока они не повернули за угол на перекрестке с улицей Хичкока. Барни вдруг вспомнил, что ему говорил Тыковка: «И вообще, у нас есть приказ».

— Все в порядке, котик, не бойся, — шептала Рисса ему на ухо. — Мисс Хлыстер, наверное, просто тяжело пришлось в жизни, и она стала злой. Обычно люди не такие. Вот увидишь!

Барни понял, куда они идут. Они направлялись к реке — значит, Рисса собиралась взять его с собой на баржу. А там будет еда, и вода, и покой.

Но идти туда далеко: по окраинам, по тихим улочкам, мимо пустых домов, все жители которых сейчас в школе или на работе. Не меньше трех миль — даже Риссе с ее длинными ногами на это понадобится около часа или даже больше.

Им что-то угрожало.

Барни не совсем понимал, что именно, но чуял опасность в воздухе. Его усы улавливали какие-то невидимые потайные сигналы, подобно тому, как антенны улавливают звуковые волны, несущие музыку.

— У меня плохое предчувствие, — пожаловался он Риссе. — Бойцы — и мисс Хлыстер — хотят меня убить.

Но она только потрепала его по затылку и зашагала дальше, не чувствуя, что за ними наблюдают.

Или идут следом.

Как странно все начиналось!

На низкой садовой ограде сидела полосатая черно-рыжая кошка. Она проводила взглядом Риссу с Барни, и Барни ее узнал: это была одна из бойцов, с которыми он встретился утром.

Кошка пошла за ними. И она была не одна. В нескольких шагах позади нее крался Тыковка.

— Рисса, — сказал Барни. — Нас преследуют.

Но она, конечно, не поняла. Она шла дальше, не замечая, что за ними крадутся двое — нет, уже трое — на самом деле четверо — нет, пятеро — шестеро. А еще те три позади? За ними шел отряд из целых девяти кошек, не сводя глаз с Барни.

Рисса остановилась.

Светофор. Она нажала на кнопку и стала ждать.

Кошки тем временем зловещей стайкой собирались вокруг ног Риссы, словно темная туча, наползающая на солнце. Барни оглядел их. Кошек было раза в два больше, чем сегодня утром. Среди них была та кошка с невероятными ушами. Изо рта у нее торчал одинокий клык. Лика, вспомнил он.

— Что вам нужно? — спросил их Барни.

Ему никто не ответил.

Рисса перенесла Барни через дорогу. Кошки не отставали.

Они уходили от центра города, и улицы становились все тише, пока не стали совсем пустынными. Ни машин, ни пешеходов — только кошки. Теперь их было больше девяти. По меньшей мере двадцать!

Тут Рисса наконец заметила их.

— Ого! — воскликнула она, и Барни почувствовал, что ее сердце заколотилось, как большой барабан, пока она немного не успокоилась и не поняла, что это просто кошки. Но тут же снова напугалась, потому что все кошки разом принялись громко мяукать и тереться головами об ее ботинки.

— Ну, ну, хорошие кошки… хорошие… пустите, мне надо идти.

Барни недоумевал: почему еще совсем недавно эти бойцы побоялись напасть на него в присутствии Риссы, а теперь это их совсем не смущает? Но тут он вспомнил, как мисс Хлыстер шептала что-то Тыковке. И все стало ясно.

Рисса попыталась перешагнуть через кольцо кошек, ни на кого не наступив: она высоко занесла ногу, собираясь опустить ее на тротуар. Но не тут-то было: как минимум четыре кошки ухватились когтями за ее носок и вцепились в кожу, пытаясь заставить ее поставить ногу обратно.

— Ай!

Риссе пришлось сделать прыжок, чтобы освободиться от кошек, но при приземлении она неловко наступила одной из них на лапу.

— Ой, прости, — сказала она придавленной кошке.

В следующий миг котики снова столпились вокруг Риссы и, словно по дереву, полезли вверх по ее ногам.

— Отцепитесь! Мне больно!

Одна из кошек — Лика — высоко подпрыгнула и вцепилась Риссе в руку. Ее длинные когти впились в кожу, и Рисса от боли уронила Барни прямо на Тыковку.

— Поосторожней-ка, Лика, ты его уронила прямо на мою чертову голову!

Барни кое-как поднялся на ноги. Его окружали бойцы. Теперь он понимал, что даже Рисса не в силах ему помочь. Знай она, кто он такой, она бы, может, еще попыталась. Но кому придет в голову спасать кота! Кошки дерутся с друг с другом, это вполне естественно, а мешать естественному ходу событий стоит далеко не всегда. Рисса топнула ногой, но Тыковку и его дружков это не особо впечатлило. И тогда, пропихнувшись между Ликой и полосатой кошкой, Барни со всех ног бросился бежать. Позади раздался крик Тыковки:

— Эй, парни, догоняйте! На этот раз его нельзя упустить!

Барни мчался к ограде, за которой виднелся заросший сад — там наверняка были укромные местечки, в которых можно спрятаться. Проскользнув сквозь изгородь, он оглянулся и увидел, что его больше не преследуют. Он заполз в заросли рододендронов и, обмирая от страха, смотрел на бойцов, которые толпились на улице.

— Это он! — ахнула Лика.

— Наводящий Ужас, — мрачно подтвердил Тыковка.

— Если посмотреть ему в глаза, твой мозг расплавится! — сказала полосатая кошка.

— Он умеет останавливать сердце одним движением усика! — проскулила другая. Всех охватила паника.

— И останавливать дыхание одним взмахом хвоста!

— Он может сделать так, что твой мех будет мокрым до конца жизни!

— У него есть личная армия загипнотизированных ротвейлеров!

— Он ЧУДОВИЩЕ!!!

— Я хочу к мамочке…

Кошки попятились и прыснули в разные стороны. Рисса пошла своей дорогой, а Барни остался сидеть на месте. Затаив дыхание, он высматривал Наводящего Ужас за нарядными лепестками цветов.

Наводящий Ужас оказался пожилым серебристо-серым котом, которого он не раз видел в окне. Тот самый, с зашитым глазом. Барни знал, что должен бояться, но почему-то ему было совсем не страшно. Вот странно! Наблюдая, как кот — диванный, по классификации Мокки, — вылизывает переднюю лапку, Барни не мог отыскать в своем сердце ни следа страха. Наоборот: ему казалось, что он увидел старого друга. Единственный зрячий глаз кота уставился прямо на него, но непохоже было, чтобы его мозг плавился. Вместо этого он ощутил нечто совсем другое. Нежность или даже любовь.