Тогда велел Гавлонит иерею Садоку и его сонму священников протрубить тревогу из серебряных труб в полном соответствии с указанием Торы: «И когда пойдете на войну в земле вашей против врага, наступающего на вас, трубите тревогу трубами...» (Чис. 10:9).

Выставив вперед жрецов с сигнальными музыкальными инструментами, Галилеянин выстроил Ревностных в колонну по десять рядов и ускоренным маршем повел в ту сторону, откуда приближался неприятель. Глядя на свою рать, он не мог не выказать довольства: «И вот у нас во главе Бог, и священники Его, трубы громогласные...» (2 Пар. 13:12). Все как подобает!

Достигнув края относительно ровной поверхности на макушке возвышенности, стратег развернул колонну в четырехшеренговую фалангу лицом на юг. По этому склону и коннице, и пехоте было достаточно легко спуститься, даже рысью и бегом. Немногочисленную кавалерию он тоже растянул по фронту и поставил в самом пригодном для схождения месте рядом с гоплитами, чтобы расширить фронт атаки.

Шагнул вперед, осторожно глянул вниз. Тяжелые римские пехотинцы, построенные когортами, стояли у подножия, задрав головы вверх. Легковооруженные велиты, высоко вскидывая колени, взбирались по склону. За спинами самых дальних легионеров сгрудились повозки обоза, валялось наспех сброшенное походное снаряжение.

Правоверные имели численный перевес. Неполный легион, четыре тысячи, да две тысячи лучников и пращников – всего шестьдесят сотен против восьми с лишним тысяч зелотов. Будь италиков больше, Иуда скомандовал бы отступление. Однако превосходство в силе и позиции – атаковать сверху вниз очень удобно! – его устраивало. Вдобавок латиняне маршировали по жаре много часов, Ревностные же имели возможность отдохнуть.

Галилеянин дал сигнал к наступлению.

«И оглянулись иудеи, и вот им битва спереди и сзади; и возопили они к Господу, а священники затрубили трубами» (2 Пар. 13:14).

За несколько локтей до дистанции атаки, на том рубеже, что отделяет жизнь от смерти (на поле брани граница этих двух вселенских сил видна вполне явственно, ее можно измерить), воины разных народов ведут себя не одинаково.

Германцы выкрикивают оскорбления, плюются, показывают голые зады и уды, дабы смутить неприятеля.

Римляне тоже угрожают словесно, однако тела не обнажают, только бряцают копьями о щиты.

Греки поют пеаны.

В рядах евреев вместо воинских гимнов раздаются славословия Господу.

Поставленные царем Иосафатом впереди войска певцы тянули речитативом: «Славьте Господа, ибо век милость его!» (2 Цар. 20:21). Сотни лет спустя те же звуки с тем же мотивом вырвались из глоток зелотов Иуды Гавлонита.

Потом для солдат всех земель наступал черед воинских кличей.

У германцев – это бариты, особое улюлюканье.

У римлян – «Барра!»

Евреев вот уже больше тысячи лет воодушевлял прославленный Торой призыв: «Гедеон... поклонился Господу, и возвратился в стан Израильский, и сказал: ...Когда я и находящиеся со мною затрубим трубою, трубите и вы трубами вашими вокруг всего стана и кричите: «меч Господа и Гедеона!» (Суд. 7:15—18).

Снизу вверх, как рев морского шторма, выплеснулось грозное слово «Барра!» и столкнулось на середине склона с громовым раскатом сверху: «Меч Господа и Гедеона!»

Зелоты коршунами, набирая скорость и выпустив когти, спикировали с макушки холма на оскалившихся римских волков.

Иуда не выделил лучников и пращников в отдельные отряды, поставил в общий строй, чтобы давить врага сплоченной массой. В первом ряду его рати красовались начальники в нарядных доспехах, чтобы подчиненные могли их легко отличить. Воевода с отрядом телохранителей следовал сзади. Так велит Закон.

Римские командиры тоже носили специальные украшения на шлемах и латах, служившие знаками различия. Все они, кроме младших центурионов, тем не менее укрывались в хвостах когорт.

Застигнутые врасплох бездоспешные, только с небольшими круглыми щитами, велиты были опрокинуты и втоптаны в известняк босыми ногами невесть откуда появившихся иудеев. Они не успели причинить атакующим особого урона, так как сумели выпустить всего два залпа из луков и пращей из неудачной позиции – снизу вверх.

Регулярные когорты сумели приготовиться, сплотиться. Главными мишенями для своих метательных дротов они избрали вражеских начальников, легко отличимых по более нарядным доспехам и бегущих впереди. Пилумы исчертили воздух дугами – и две трети еврейских тысячников, сотников и полусотников покатились в пыль и замерли, уподобившись тушкам дикообразов – с торчащими из тел колеблющимися длинными иглами. Ополчение Ревностных сразу лишилось командиров среднего, звена и превратилось из плохо организованной армии в неуправляемую толпу. Надо отдать им должное, составляли это скопище лихие бойцы – фанатики, не боявшиеся уйти в Шеол во славу Яхве, чье имя непроизносимо вслух.

Иуда никого почти не оставил в резерве, рассчитывая сокрушить легион одним массированным ударом, не позволить латинянам сразиться плотным строем. Замысел его удался, чему способствовала и неровная местность: отдельно стоящие скалы, завалы из валунов, заросли кустов.

Битва раздробилась на десятки схваток между отдельными более-менее крупными отрядами и на тысячи индивидуальных единоборств. В таких условиях еще можно было кое-как командовать сотнями, но не когортами, не говоря уже о целом войске.

Из-за гибели подавляющего большинства велитов неравенство сил между врагами увеличилось. Сорок пять сотен усталых, застигнутых врасплох италиков против семи с половиной тысяч свежих, пылающих яростью, ободренных первым успехом, алчущих римской крови иудейских гоплитов!

Еврейский бог воинств Саваоф и латинский бог войны Марс противостояли друг другу на этом поле брани. И покровитель Вечного города восторжествовал над врагом с Востока, как делал почти всегда. К такому выводу пришли римляне после битвы.

Шаддай отвернул лицо Свое от народа избранного за какие-то очередные грешные дела. Так подумали зелоты – те, у кого остались целыми головы, которыми можно думать.

Марс имел все основания поддерживать своих любимцев – римский образ жизни, которому лучше всего подходит эпитет «милитаризованный», все их дела и поступки вплоть до мелочей удовлетворяли нуждам и подчинялись требованиям бога войны.

Как, казалось бы, пустяшные секретные добавки при литье и ковке делают из обычного железа сталь, так эти мелочи превращали легионеров в победителей!

Никто не может занять государственную должность, не совершив десять годичных военных походов, гласит римский закон. Заметим: не просто отслужив в каком-нибудь тыловом гарнизоне, а приняв участие в боевых действиях.

И для обеспечения будущей карьеры (безразлично, гражданской или воинской) самые достойные сыны Вечного города вступали на армейскую иерархическую лестницу и упорно взбирались по ней ступенька за ступенькой: рядовой от новичка до ветерана, декурион[33]– десятник, подцентурион – пятидесятник, центурион – сотник, младший военный трибун – заместитель командира линии легиона, старший военный трибун – командир линии, легат – командир легиона, консул – военачальник одной из двух консульских армий, диктатор – временный командующий обеими консульскими армиями, император – главнокомандующий всеми воинскими формированиями республики, затем империи...