— Ничего вы не видите, — сказал Нис, и напряженное выражение вдруг сошло с его лица. Он чувствовал все бессилие одиночки, вынужденного прятаться. Он остро ощущал никчемность одиночки. Он хочет истребить этих железноголовых. Его, одиночку, остановят выстрелы их орудий. И втроем их все равно остановят. Это задача не для отдельных людей. Тут нужен размах. Сила. Жесткость. Его теперь особенно мучило то, что он один в этой борьбе. Что он не может с ревом, с грохотом ринуться вниз, истребить всех железноголовых и поднять из развалин деревушку Сирнос и вернуть к жизни Спада и его жену.

Стоун и Берк встали и пошли, а он все стоял.

— Идем, — нетерпеливо сказал ему Стоун.

Нис медленно двинулся вслед за ними. Они открыто шли по откосу вверх. Когда они перевалили через вершину, по ту сторону открылась небольшая, размытая морем балка, и там были люди. Стоун и Берк круто остановились.

— Это жители Сирноса, — сказал Нис.

Он был прав. Человек пятнадцать — двадцать расположились под нависшей скалой. Горел костер, что-то варилось в котелке, кругом лежали узлы с пожитками. Нис стал спускаться к тому месту, где был костер. Стоун и Берк шли за ним, поотстав немного.

Нис остановился. Перед ним были загорелые низкорослые рыбаки в лохмотьях, женщины, несколько ребятишек.

— Калимера, — сказал он им.

— Калимера, — ответили ему.

— Из Сирноса? — спросил он.

— Нэ. — Непостижимое греческое «да».

Он сказал, как его зовут, и про своего отца Галланоса, и про то, что он знал Спада.

— Я о тебе слыхал, только не теперь, давно уже, — сказал один.

— За что они повесили Спада? — спросил Нис.

— Метаксистский сборщик налогов донес на него, — сказал тот самый, что слыхал про Ниса.

— О чем же он донес?

— Что Спада был раньше антиметаксистом.

— И за это его казнили? — спросил Нис.

Тот, который слыхал про Ниса, высокий, как Стоун, сутуловатый, с жесткими курчавыми волосами, ответил)

— Нашли убитого часового. Кто-то перерезал ему глотку. Потом хватились, что лодки Спада нет на месте. Тогда железноголовые объявили: если не признается тот, кто убил, они сожгут всю деревню и угонят лодки.

— Сволочи, — сказал Нис.

— Никто не признался, — продолжал высокий.

— По ведь не Спада убил часового?

— Нет. А сборщик налогов сказал, что он. Боялся, что, если железноголовые сожгут всю деревню, не с кого будет брать налоги. Он неплохо наживался тут, на этих налогах. Он сказал железноголовым, что Спада против Метаксаса — значит, и против них, железноголовых, тоже; и сказал, что это он, Спада, перерезал глотку часовому. Вот железноголовые и повесили Спада вместе с женой. — Курчавый замолчал.

— А почему же все-таки взорвали деревню?

— Железноголовые велели своему дружку, сборщику налогов, сказать нам, что мы — все равно что рыба, которую мы ловим. А потом взяли и взорвали деревню.

— А лодки?

— Угнали в Сулию.

— Слушайте, — сказал им Нис. — Это я перерезал глотку часовому. Я и вот эти два австралос взяли у Спада лодку, чтобы плыть в Египет. Часовой увидел нас, и мы его убили. Нам пришлось вернуться из-за мельтеми. Разве на мосту не нашли зеленую рубашку австралос?

— Про это ничего не говорили, — сказала толстая женщина.

— Вот сестра Смаро, — сказал курчавый.

— Я сожалею о том, что случилось с тобой, — тихо сказал Нис женщине, ожидая вспышки гнева.

— Я всегда ждала, что его повесят за динамит. — Она слегка пожала плечами.

— Примите мою дружбу и располагайте мною, ведь это из-за меня вы лишились лодок, — сказал он веем остальным.

Никто не ответил.

— Что же вы думаете делать? — спросил он.

— Вернуть свои лодки, — сказал курчавый.

— Вы хотите увести их у железноголовых?

— Без лодки — значит с пустым желудком, — сказал кто-то.

— Мы вернем их. — Это сказал мальчик лет пятнадцати.

— Сюда вы их не можете привести.

— Нет. Мы разойдемся по деревням Ласити. — Он говорил о деревнях гористого южного берега Крита.

— Как вы думаете вернуть лодки?

— Они стоят в Сулии, — сказал курчавый. — Они все скованы вместе и привязаны к каменному молу. Мы уведем их.

— Все это не так просто, — сказал еще кто-то. — Надо перерезать цепи, поднять паруса и выйти в море. И за один раз все не уведешь, потому что людей мало.

— Вы пойдете ночью? — спросил Нис.

— Да, завтра ночью, — ответил курчавый.

— Располагайте мною, — сказал Нис.

Он ждал, что почувствует враждебность этих людей, но не почувствовал. Это были рыбаки, которые остались без лодок, и для них самое важное было получить лодки обратно. Вот и все. Железноголовые берут у человека лодку. А он, хоть кровь из носу, должен ее вернуть и вернет.

Все сказали, что, если Нис пойдет с ними в Сулию, это будет большая подмога.

— Я скажу и этим двум австралос.

— От них мы не можем требовать помощи, — сказал курчавый.

— Им это полезно, — сказал Нис.

Он смотрел на женщину, которая была повторением скороспелки, только старше и толще, широкоплечая, грудастая, с большим ртом, с сосредоточенным и недобрым взглядом. И ему снова вспомнилась скороспелка.

— А где сборщик налогов? — спросил он ее.

— Я его утопила, — ответила она просто.

— Он был не наш, не из Сирноса, — сказали другие в оправдание ей. — Метаксисты прислали его из Эллады. Он помогал выжимать из нас соки.

Нис рассеянно кивнул и пошел назад, к откосу, чтобы рассказать двум австралос про лодки в Сулии.

Он слышал, как сзади зашумели сирносцы. Особенно выделялся густой голос сестры Смаро, той самой, что утопила метаксистского сборщика налогов.

Спорить не пришлось. Нис просто сказал им:

— Они идут в Сулию, куда немцы угнали их лодки. Хотят увести их. Я иду с ними. Решайте, как вы.

Он не встретил возражений. Берк только спросил:

— А что мы должны делать?

Стоун промолчал.

Если и возникли возражения, их рассеяла память о Спада и скороспелке, висящих под аркой моста в родной деревне.

Спада — это выкуп за нас, за нас троих. И эти сирносцы, без крова и без лодок, тоже.