– Потому что ты даже не пыталась видеть что-то дальше собственного носа. – Подходит к шкафу. – Опоздаешь на работу, и я тебя уволю.

Мое лицо вытягивается, я готова наорать на него, но невозмутимый взгляд изменившегося мужчины останавливает меня от дальнейших действий. С психом я выливаю воду в унитаз, выжимаю тряпку и вешаю на специальную полочку. Он думает, я ему теперь вылизывать все буду! Да хрен тебе! Обуваю обувь и застреваю в двери, которую удерживают с той стороны.

– После работы зайдешь, чтобы приготовить мне поесть. Забери бумаги касательно групп, в которых занимаются твои девочки. Позже займемся расстановкой. Меня не устраивает, что ты занимаешься в огромных группах, и вечно приходится докупать тренировочный материал. У всех полный рабочий день, – ты не исключение. Распорядок выходных и прочего. – Его красивые глаза пробегаются по моей фигуре. – И еще раз увижу укороченный топ, пойдешь работать в стриптиз-клуб. До вечера. – Он подталкивает меня и закрывает перед моим носом дверь.

Что это было? Я стою остолбеневшая, он просто с ума сошел. Да не пойду я ему есть готовить, пусть идет ко всем чертям. Все еще не могу двигаться и просто стою около закрытой передо мной дверью, соседняя квартира открывается, и я пулей проношусь мимо лифта. Сумасшествие бежать шестнадцать этажей, но я хочу задушить своего бывшего мужа, растерзать и может даже подсыпать ему в еду, которую я, все-таки, буду готовить, мышьяк. Пусть впредь не просит меня помочь ему. Он никогда не вел себя как скотина, периодически он меня подкалывает, но это больше похоже на стеб. А сейчас передо мной кто? Его раздутое эго? Запыхавшаяся и изрядно взмокшая, после работы в свинарнике, замаскированной под квартирой Доусона и лестницами, я едва могу дышать, когда достигаю своей машины. Несколько раз не попадаю в замочную скважину, руки трясутся от усталости. Сажусь в душную машину и смотрю на время, у меня буквально 20 минут, опоздаю, не развалится на части. Мне необходимо купить нечто охлаждающее. Едва я начинаю выруливать с парковки, у меня гудит телефон. Останавливаю машину и пропускаю впереди движущиеся автомобили.

«Если Ханна сообщит о твоем опоздании, ищи новую работу».

Вот же сука! Бью по рулю ладонью, мне проще будет пробежаться до работы, чем выруливать все эти улочки. Чертов идиот. Возвращаю машину в исходное положение, завязываю шнурки и пускаюсь бегом по дорожкам. Кое-где мне приходится перепрыгнуть маленькое ограждение, чтобы срезать путь. Еще ни разу в жизни я не была в таком разрозненном состоянии. Могла бы кричать ему любые бранные слова, послать его и не раз, но Вит без работы. Квартиру оплачиваю я, и она довольна дорогая, даже для нас с Витом. Доусон «помогал» оплачивать небольшую часть. Он хотел показать мне, что я от него завишу, чтобы я признала? Да я сейчас вернусь, надену ему на голову кастрюлю и хорошенько постучу, может странный Доусон вернется и прекратит эти пытки?

Влетаю в двери центра, сбиваю по пути довольно высокого парня, едва произношу слова извинения. Ханна словно надзиратель торчит около двери моей раздевалки.

– Ты еще секундомер возьми, кобыла, – рявкаю я на нее и выдираю из ее рук часы, на которые она смотрит, и швыряю их через весь зал.

– Эллисон, ты не имеешь права так поступать, – пищит она, я стою напротив нее с красным после пробежки лицом и тяжелым грудным дыханием. – Я ведь могу все ему рассказать. – Она пятится от меня, когда я наступаю.

– Если ты хоть вякнешь о том, что я, возможно, опоздала или будешь вот так стоять надзирателем около моей раздевалки, я порву тебя на части. – Снимаю с себя насквозь промокшую футболку и заталкиваю в руки девушки, прижатые к груди. – У тебя вроде как работа верной собаки, просуши до того, как я закончу. Потому что твой хозяин теперь эксплуатирует не только тебя.

Вытаскиваю ключ-карту и устало закрываю за собой дверь. Боже, я ненавижу этот день, эту терапию, воспитательные работы, да все ненавижу. Меня бесит, как быстро изменилась моя позиция в жизни – еще вчера он готов был носить меня на руках, а сейчас устроил это шоу. Устрою ему забастовку. Не приеду после работы, и пусть закажет себе еду из ресторана. Так-то! Обещания дают, чтобы их не исполнять, ведь так?

Как хорошая девочка Эллисон приходит каждый день и оттирает мою квартиру, я выжимаю ее, как лимон или пакетик чая, до последней капли. Так у нее нет возможности тащиться в бар или забивать свою голову ерундой. И пусть она меня тихо ненавидит, но изменения на лицо. Она ведет себя прилично, одевается более скромно, молча, исполняет все мои приказы и задерживается дотемна. Мне показалось, что она хочет находиться рядом… Я готов сам не спать, лишь бы она оставалась подольше рядом со мной. Оказывается, роль мерзавца с доминантными замашками нравится девочкам. Я не против. Иногда можно переступить через себя, строить из себя черте что, наслаждаться ее появлением и смиренным поведением. Я настолько свинячу, что она, сцепив зубы, безмолвно пропускает мимо ушей мои колкие замечания и всякого рода действия. Вчера, например, я намеренно просыпал хлопья мимо тарелки, она все еще стояла на пороге и обувалась. Думал, Эллисон уйдет, но нет, она терпеливо собрала все до последней крошки, правда, мне в тарелку и полила обильно молоком. Конечно, я не стал бы есть эту бурду с плавающими частичками грязи, но она стояла надо мной. Закинул пару ложек и улыбнулся с наполненным ртом, еда, рвущаяся наружу, осталась в полости рта, несмотря ни на что. Но Эллисон ждала моего глотка и слов благодарности. Я видел ее ликование, поступил, как она хотела. Но недолго она радовалась, я отправил ее в магазин за молоком буквально за минуту до ее старта.

Понятно, что это издевательство над личностью, но я стараюсь держать ее в тонусе. Две недели – это ведь не много для такого поведения? В первый день она пришла очень поздно, мне даже показалось, что она не вернется, пропустит мимо ушей мои слова об ужине. В общем, я уже спал, когда почувствовал приятный запах еды. Я вышел в одних пижамных штанах и долго наблюдал за ней украдкой, наслаждался тем, как она снова стоит на своей кухне, готовит для меня, нас. Она обернулась, и короткий намек на улыбку, который я успел поймать, стал для меня роковым. Я в который раз убедился, что первая любовь не умирает. Ее постоянно надо раздувать, трепетно беречь эти угольки, держаться подальше от воды и не кидать больше прутиков, чтобы не разжечь сильное пламя, которое убьет вас. Аккуратные действия в нашем случае не работают, я должен играть роль непонятного мне человека, меньше обращать внимание на всплески и порывы, совершенные в мою сторону.

Женская психология как отдельная наука: гормоны, ПМС, желание посплетничать и отомстить. Вот это холодное блюдо, которое я ожидаю и давлюсь им. Конечно, она сдерживает свое обещание, но как?! Оставить опущенным стульчак, приклеить его на клей, смешать все мои вещи, расположить их в хаотичном порядке, да так, чтобы я потом разбирал. Особое отношение к глажке, она категорична, прожженная ткань сменяет одна другую, и я просто устал стоять над ней во время процесса, стоит только отвернуться она уже напортачила. Эллисон явно решила сменить весь мой гардероб! Последней каплей стала футболка любимой группы с автографом, которую она постирала с черными вещами. Я впервые в жизни орал, да так, что она испугалась. Нет, ну додуматься сделать такую пакость. После этого я схватил свой телефон и сменил ее контакт с имени Миссис Доусон на миссис Пакость.