— Кирочка, — с придыханием воркует Нина. — Сырники на завтрак — хорошая идея. Я тебя понимаю, ты хочешь понравиться Лешеньке. Но, милая, жареное ему вредно. Пожалуйста, завтра пусть Надежда Ивановна приготовит овсянку. Она у нее такая вкусная.

— Конечно, — соглашаюсь я, прекрасно понимая, что экономку нужно менять. Немедленно. И пусть завтра Надежда Ивановна готовит кашку где угодно, но только не нам на завтрак.

— Вот и хорошо, Кирочка, — вздыхает Нина Вадимовна. — А что на обед? Ты обсуди этот вопрос с Надеждой. А то она обижается…

— Мы уже все решили с Лешей, — радостно рапортую я. — На обед у нас доширак…

— Что?! — вскрикивает свекровь.- Как доширак, Кира?!

— Ну, вы же просили кормить Лешеньку горячими супчиками. Вот зальем кипятком и поедим.

— Кира! — заходится гневом свекровь. — Я категорически против!

— Я вас услышала, Нина Вадимовна, — мурчу я в трубку. А закончив разговор, натыкаюсь на восторженный взгляд Воскобойникова.

— Доширак — это тема, Кирюшенька, — довольно хмыкает он. — Я его в последний раз в общаге ел, в студенческие годы. Мы туда еще вареное яйцо крошили и добавляли кетчуп. Красота!

— Да кто ты такая? У Леши каждый день новая. Вылетишь отсюда как пробка, — резко бросила Кире Надежда. Думала, что я не услышу, но просчиталась.

Гневная реплика домработницы застает меня в коридоре. Приходится вернуться. Мельком я замечаю холодную ярость, плещущуюся в глазах Шакиры, и поджатые губки домработницы, теперь уже бывшей.

— Моя жена, — шагнув к невесте и коснувшись губами ее виска, холодно бросил я. — И требования Киры имеют такую же силу, как и мои, — спокойно объяснил я. — Впрочем, вас, Надежда Ивановна, это уже не касается. Вы уволены.

Экономка вскрикивает от неожиданности. Глаза тут же наполняются слезами. Она нервно теребит подол фартука, неуверенным жестом заправляет за ухо почти незаметную прядку.

— Алексей Николаевич, я же верой и правдой… Столько лет… Извините меня, — тихо бормочет она, и мне вдруг внезапно становится жалко эту немолодую женщину. Работу она, конечно, найдет. Да и нареканий, кроме слива информации моей матери, больше не нет И если к этому я привык, то терпеть наглое обращение к Кире не собирался.

— Боюсь, вы не уживетесь с моей женой под одной крышей, — замечаю я устало. — Как вы собираетесь выполнять распоряжения Киры Михайловны, если не уважаете ни ее, ни меня?

— Так… Нина Вадимовна ничего не сказала. Даночка тоже. Вот я и подумала… — лепечет Надежда.

— Вы можете к ним переехать, — сардонически улыбаюсь я, — сразу как получите расчет…

Надежда смотрит на меня злобно и бросает с вызовом:

— Вот только кто ваши девятьсот квадратов убирать будет и всякие бланманже готовить?

— Найдутся желающие, — усмехаюсь я и даю знак охране проводить бывшую сотрудницу за ворота.

Мать звонит через пять минут. Охает и причитает. Но я не слушаю ее.

— Мне некогда, мама, — бурчу устало. — Едем Кире за платьем и мне за костюмом.

— Ты совсем с катушек слетел с этой Кирой, — тяжело вздыхает мать. — Даже свадьбы нормальной не организовал.

— Влюбленным все прощается, — смеюсь я и, закончив разговор, прошу охранника выкатить из подземного гаража мой Крузак.

В свадебном салоне, закрытом для остальных посетителей, Кира выбирает простое платье с квадратным вырезом. Очень скромное и одновременно офигенное. Приталенный силуэт и открытая спина делают ее похожей на роковую женщину. Хотя… Шакира Мансурова и судьба — понятия аналогичные.

Покупка костюма вообще не занимает много времени. Мы заходим в бутик Армани, расплачиваемся и забираем пакет.

— И все? — удивляется Кира. — Ты даже померить не захотел.

— Они знают мои мерки, — весело отмахиваюсь я. — Я им артикул прислал. Велел выдать точно такую же пижаму.

— А если мне не понравится? — улыбается она. Вечернее солнце раскрашивает волосы в золотистыми бликами. И даже бросает немножечко света в глаза. Мне кажется, что они у Шакиры искрятся.

— У меня этого добра навалом, — смеюсь я. — Сама выберешь подходящий. Я тебе доверяю.

— Абсолютно зря, — хихикает Кира. — А вдруг ты мне понравишься в цветастых шортах и смокинге?

— Ну, тогда ты пойдешь в бикини и в фате, — фыркаю я. Мы возвращаемся домой перед самой видеоконференцией со съемочной группой. Васька тут же узнает мой кабинет и вопит так, что у меня закладывает уши.

— Воск, ты в Москве? Я сейчас приеду, нажремся!

— Пока никого не приглашаю, — улыбаюсь натянуто. — Я тут не один…

— Алексей Николаевич, ходят слухи о вашей свадьбе. Это правда? Вы женитесь? — подает голос мой директор. — В Рупоре у Анжелики целый пост про вас и какую-то Шакиру.

— Женюсь, женюсь, какие могут быть игрушки? — напеваю я песенку из «Соломенной шляпки».

— Как женишься, Лешенька? — охает Танечка, по всей видимости, собиравшаяся затащить меня в свою гримерку в первый съемочный день.

— В обстановке абсолютной секретности, — рыкаю я и строго обращаюсь к директору. — А вы, Оксана Валерьевна, почитываете вражеские блоги?

— Как и все, Лешенька, — легко и непринужденно отмахивается она.

— Уволю, — бурчу недовольно. Вот только мой директор воспринимает угрозу как шутку и заливисто смеется.

— Ты женишься? — изумляется Витька Мерцхали. Трет ладонью обалдевшую физиономию. — На ком? Я ее знаю?

— Жену в студию! — настаивает обычно равнодушный Васька.

— Сейчас, — киваю я и звоню Кире, оставшейся на веранде. — Ты не могла бы присоединиться ко мне, дорогая?

— Я занята, — спокойно отрезает моя невеста. — Ты не предупредил меня заранее, Леша. В другой раз…

«Нет, нормально?! Чем же ты там занимаешься, Шакира? — я еле сдерживаюсь от ярости, чтобы не броситься к нахальной девице и не открутить ей голову. — Отказать мне, — пыхчу я словно чайник. — Мне! Да любая жительница постсоветского пространства спит и видит, как очутиться в моих объятиях. Все женское население одной шестой части суши! От пятнадцати и до восьмидесяти лет! И только одна Кира-Шакира считает своим долгом меня отфутболить.

— Когда свадьба? — вопит Витька Мерцхали. — И где? Я приду, Леха!

— Я тоже, — бурчит недовольно Василий. Наверняка обиделся, что узнал не самым первым.

— Ребята, у нас только регистрация в ЗАГСе…

И тут начинается буря. Каждый из собравшихся в чате уверяет меня, что просто обязан поприсутствовать на моей церемонии. А вероломный директор включает на полную катушку организаторские способности.

— Лешенька, устроим небольшой фуршет. С рестораном я договорюсь. В самом центре… На Арбате.