— Мне кажется, ему нужно выпить горячего крепкого чаю, — сказал Боб Джайлс, подозревая, что они попали в серьезную передрягу. — Дэниел! Сбегай к Дорис Шарки и попроси ее немедленно зайти ко мне.

— И освобождены были четыре ангела, — сверкая обезумевшими глазами, вещал Уилфред, не замечая беспокойства своих друзей, — и я видел коней, и головы у них были львиные, и изо рта их выходили огонь, дым и сера…

Боб схватил Уилфреда за руку.

— Довольно, дружище, сядь и успокойся!

— И будет поклоняющийся зверю пить вино ярости Божией и будет мучим в огне и сере пред святыми ангелами, и дым мучения будет восходить во веки веков…

Дэниел, уже было покинувший кабинет, задержался в дверях, грустно переглянулся с викарием и воскликнул:

— Ах, бедняга! Как его проняло…

Он вышел на кухню и сообщил кому-то, скорее всего Рут:

— Бедняга Уилфред окончательно спятил.

Боб Джайлс придерживался того же мнения. За годы войны он уже не раз становился свидетелем подобных картин: люди сходили с ума, не вынеся ужасов войны. Но почему Уилфред лишился рассудка, когда война в Европе уже закончилась? Впрочем, на все воля Божья…

Глаза Уилфреда продолжали блестеть, но лихорадочная страстность в голосе пошла на убыль. Теперь он лишь глухо бормотал:

— И услышал я из храма Божий голос, говорящий семи ангелам: идите и вылейте семь чаш гнева Божия на землю…

Искренне надеясь, что худшее позади, Боб снова попытался воздействовать на приятеля:

— Прошу тебя, сядь, старина! Тебя потрясла сегодняшняя страшная новость. Скоро придет Дорис, она отведет тебя домой, уложит в постель, и ты отдохнешь.

Лучше бы он этого не говорил. Уилфред еще больше взбеленился и завопил:

— Великая блудница! С ней блудодействовали цари земные, и вином ее блудодеяния упивались живущие на земле!

Сообразив, что он ненароком подлил масла в огонь, Боб Джайлс взглянул на настенные часы. Полдень еще не наступил. Доктор Робертс сейчас, должно быть, вел прием. И если члены семьи Шарки — его пациенты, следует побыстрее связаться с ним и попросить срочно осмотреть Уилфреда.

— …Я увидел жену, сидящую на звере багряном с семью головами и десятью рогами…

Дэниел толкнул локтем дверь и вошел в кабинет, неся на подносе чайник, молочник, сахарницу и три чашки с блюдцами и чайными ложками.

— Рут побежала за Дорис, — сообщил он, ставя поднос на заваленный бумагами стол. — Она намекнет ей, что бедняга Уилфред слегка тронулся рассудком…

— Блудница! — крикнул Уилфред. — Мать блудницам и мерзостям земным.

— Мы дошли до великой блудницы Вавилона, — пояснил викарий остолбеневшему Дэниелу. — Он процитировал почти все «Откровение».

— Вот это память! — восхищенно воскликнул Коллинз. Что еще выкинет этот бедолага? Дэниел стал разливать чай по чашкам. Ему было жаль бедную Дорис. Семья Шарки всегда жила замкнуто, не общаясь с соседями. Но отныне она прославится на всю площадь Магнолий благодаря пламенным речам обезумевшего Уилфреда. Еще никто до него не орал благим матом об огне, сере и вавилонской блуднице.

Боб нахмурился, озабоченный малоприятной мыслью. Если из равновесия Уилфреда вывело известие об атомной бомбардировке Японии и он понес околесицу об огне и сере, то что же заставило его переключиться на вавилонскую блудницу? Неужели он так отреагировал на имя своей жены? Чем же ему насолила Дорис?

Кто-то распахнул дверь домика викария.

— Ну, вот они и пришли, — предположил Дэниел, заслышав стук двери и звуки шагов в коридоре. Затем наступила тишина. Видимо, Рут решила не заходить в кабинет викария, чтобы не стать свидетельницей нелепого поведения Уилфреда. Констанция, покойная жена Джайлса, поступила бы в этой ситуации точно так же, она была очень деликатна. Ей наверняка понравилась бы Рут, и она одобрила бы его выбор. Викарий мысленно поблагодарил Бога за то, что он послал ему двух таких славных женщин.

Раздался осторожный стук в дверь, и Дорис Шарки с опаской переступила порог кабинета. Видимо, Рут оторвала ее от стирки белья: на ней был мокрый передник со следами мыльной пены, рукава фиолетовой шерстяной кофты она закатала до локтей, руки покраснели от горячей воды.

— Мисс Фэрберн сказала, что Уилфреду плохо… — запинаясь произнесла она.

— Блудница! — вскочив, заорал, подтверждая худшие догадки викария, ее супруг. — Жена, облаченная в порфиру и багряницу!

— Звони сейчас же доктору Робертсу! — приказал викарий Дэниелу и, обернувшись к испуганной Дорис, добавил: — Ради Бога, снимите фартук, он его раздражает.

— Послушай, что творится в доме викария? — встревоженно спросила Мейвис у Кейт, случайно столкнувшись с ней возле бывшего дома сестер Хеллиуэлл. Она направлялась к автобусной остановке на углу пустоши, чтобы уехать в центр, а Кейт шла в противоположную сторону — в Льюишем. — Минут десять назад оттуда выбежала, как ошпаренная, Рут Фэрберн и помчалась к дому Шарки. Вскоре они появились вместе с Дорис и понеслись назад, к викарию. А потом туда же приехал доктор Робертс.

Кейт посмотрела на дом Боба Джайлса и увидела припаркованный рядом автомобиль доктора. Все это показалось ей весьма странным, и, задумчиво наморщив лоб, она произнесла:

— Не знаю. Надеюсь, что мистер Джайлс здоров. Я зайду к нему попозже, на обратном пути. А что происходит у Дженнингсов? Наверное, веселье по поводу приезда Джека уже в полном разгаре?

Мейвис вздохнула, отчего ее белая прозрачная кофта еще туже натянулась, и пожала плечами:

— Понятия не имею. Меня не пригласили. Зная Кристину, могу предположить, что и других тоже.

Кейт удивилась, но виду не подала. Она видела, какой прием устроила Мейвис Джеку на глазах у всей площади. Вполне естественно, что после этого Кристине захотелось остаться с мужем наедине.

— Наверное, он устроит вечером пирушку в пабе, — предположила Кейт. — Ну ладно, мне пора. Не хочу, чтобы Мэтью и Гектор носились без присмотра по главной улице Льюишема.

— Да уж, я тебя понимаю! — с чувством произнесла Мейвис, как будто бы и она в свое время так же волновалась о Билли и Берил. — Возможно, еще встретимся вечером в «Лебеде». Пока!

— До свидания, — сказала Кейт, вовсе не уверенная, что вечеринка в пабе состоится. Джек наверняка устроил бы ее, если бы еще оставался холостяком. Паб «Лебедь» был его любимым заведением. Однако Кристина по пивным не ходила. Даже в более пристойное заведение — «Принцессу Уэльскую» она никогда не заглядывала.

Кейт свернула на улицу Магнолия-Хилл, увидела Мэтью и, цокая по мостовой высокими каблучками, стала его нагонять. Лука остался с Леоном, они вместе готовили грядку для клубники. Дейзи была в школе. Карл отправился в Гринвич к Эллен. Догнав наконец сына и взяв его за руку, Кейт вспомнила, что у нее иссякли запасы сухофруктов, необходимых для настоящего рождественского пирога. Уж как за эти годы надоело его убогое подобие, где вместо цукатов, смородины и винограда была морковь! Но сухофрукты продавали по карточкам, а их обилием Кейт похвастаться не могла.