Почти бегом мужчина вытащил меня из подземелья, по дороге к нам присоединялись люд и, я ловила их соболезнующие взгляды. Что, все так плохо? Я страшней обычного? Прощай, заяц, я и раньше особой красотой не отличалась, а уж теперь и подавно. Вдруг над ухом заорали:

— Кто-нибудь пошевелится и принесет мне плащ или одеяло?

Ик! Пара аналогичных криков, и ко всему прочему добавятся заикание и недержание.

Я просипела:

— Слышишь, громко не вопи, пожалуйста. Оставь хоть уши здоровыми. Ай, черт тебя подери, медведь в сапогах! Не жми, я не апельсин.

Пока я ловила крохи свежего воздуха, или они мне таковыми после удушливых тюремных миазмов показались, наша процессия выскочила на первый этаж и завернула в ближайшую комнату с кроватью. Ношу торжественно водрузили на простыни, запеленали на манер мумии в одеяло, снова схватили и потащили во двор. Господи, благодать-то какая — свежий, чистый воздух. Голова закружилась от переизбытка кислорода и отправилась на вольные хлеба забыв поставить хозяйку в известность. Поблаженствовать ей не дали и болью привели в чувство обратно.

Незачем передавать мое тело из рук в руки, я вам не тряпка. И на коня тащить не надо, умельцы недоделанные, мне эту пытку не пережить! Лучше оставьте, без вашей помощи тихо и незаметно окочурюсь. Обещаю после, так и быть, никому из вас не являться.

Возмутиться я не успела, Кондрад вскочил на черную зверюгу, и бородатый дядя передал ему мой кокон.

Тут уж я не смолчала:

— Солнце, сделай милость… дай уйти в лучший мир без твоего деятельного участия. Веришь ли, ты меня достал дальше некуда. Будь добр, положи под деревцем и поезжай себе дальше. Вот почему свои последние минуты я должна проводить в твоей компании?

Проигнорировав наполовину прошептанную, наполовину прокарканную тираду, мне сообщили:

— Ты не умрешь, я не позволю.

Я восхитилась подобной самонадеянностью:

— Да ты че!

На этом месте как-то особенно сильно тряхнуло, и я отчетливо поняла: это конец. Долгой дороги верхом на лошади я не вынесу. И завтрашнего дня не увижу. Вот так печально и трагично закончилось увлекательное приключение. Стало страшно и тоскливо. Собрав остатки сил, я прошептала:

— Давай, что ли, прощаться? Если уж тут никого другого нет. Мемориальную табличку можешь возле головы не прикручивать.

— Прекрати! Ты выживешь! — уговаривал меня Кондрад.

— Хотела бы, но… — Мне снова стало дурно. Обвиснув кулем у него на руках, с закрытыми глазами почувствовала, как он разворачивает коня и скачет обратно. Вот и молодец. Лучше в населенном пункте от трупа избавиться. Заодно сразу положенные почести воздаст. Ведь положены мне хоть какие-то воинские почести? Ну там троекратный выстрел в цель из лука и последний салют мечами… Или нет?

Черный взмыленный конь влетел в распахнутые ворота замка. Всадник умело извернулся и ловко спрыгнул с жеребца, не выпуская меня из рук. Затем Кондрад громадными прыжками понесся в сторону часовни. Вяло подумалось: «Я же говорила, практичный он. Сразу и отпоют в церквушке. Небось и погост рядышком».

Дальнейшее виделось как в тумане.

Обширная зала старинной часовни была заполнена толпами мирян и гудела от возбужденных голосов. Тяжелые колонны подпирали высокий потолок, расписанный яркими фресками. Пахло миррой и ладаном. Жрец в богатом облачении, широко размахивая кадилом, собирался начать вечернее богослужение.

— Пошли все вон! — заорал Кондрад, врываясь в часовню и безжалостно разгоняя жреца с мирянами. Не прошло и минуты, как мы остались вдвоем. Он бережно положил меня под статуей бога и вытянул с приалтарной полки большую темно-синюю книгу.

— Может, я помогу вам? — незаметно вернулся жрец и потянулся к талмуду.

— Уходите. Я знаю, что делаю. — Кондрад уверенно выставил его вторично. Когда хлопнула за спиной дверь, Властелин даже не повернул головы, сосредоточенно выводя душистым маслом символы на моем лбу. Закончив, он достал кинжал и глубоко полоснул себя по руке, чтобы нацедить крови в большую изукрашенную чашу.

Сладковатый дымок ладана окутывал алтарные изображения.

Следить за действиями Кондрада было утомительно. Я перевела глаза и стала смотреть на лицо бога, не обращая больше внимания на Властелина, который читал стоя непонятную абракадабру из талмуда. На всякий случай поздоровалась:

— Здрасте.

Дальше начались натуральные видения…

От статуи отделился полупрозрачный силуэт и обратился к нашему донору:

— Чего ты хочешь от меня, Кондрад, Черный Властелин?

— Ты знаешь, — мрачно ответил тот.

Призрачный бог приблизился к нам и положил бесплотную руку мне на лоб:

— Приветствую тебя, Илона.

Стало намного легче. Боль и дурнота отступили. Так вот она какая, благодать! Глаза мои закатились. Я умерла?

Меня одолевало двойственное чувство: будто я лежала на алтаре и одновременно порхала над Кондрадом и богом, слушая их беседу.

— Ты призвал меня опять… Сын мой, разве я мало дал тебе?

— Прошу, не дай ей умереть!

— Ты хочешь слишком многого, любимец богов! Я уже неоднократно спасал твою жизнь. С моей помощью ты силен, как бык. Я дал тебе возможность очень быстро излечивать свои раны. Я отдал под твою власть полмира. Почему я должен одарять тебя в очередной раз? Она, безусловно, самая мужественная и стойкая девушка из всех, виденных мной, но что я получу взамен?

— Все, что хочешь, — склонил голову Властелин, медленно становясь на колени.

— Я в твоей власти.

— Все, что я хочу, говоришь? — усмехнулся призрачный бог. — А я вот не знаю, чего именно хочу сейчас. Как же нам быть?

Кондрад молчал.

— Хорошо. Я оставляю за собой право потребовать одно желание в любое время, без срока давности. Согласен?

— Да! — без раздумий согласился мужчина.

Он заставил, мою бесплотную оболочку подумать: «Глупо и недальновидно. Кто ведает, что этому божественному вояке в далеком будущем приспичит?»

— Хорошо! Бери девчонку на руки. Через пару минут я открою прямой путь в Лайе. Отнесешь ее к придворному алхимику. Он поможет.

— А ты?

Бог указал на мой нательный крестик:

— Видишь? Она посвящена другому богу. Здесь я бессилен. Не трать время, если хочешь успеть.

«Продешевил ты, дружочек. Ага. Согласился непонятно на что, а взамен фига с маслом».

Кондрад сгреб меня в охапку и гаркнул:

— Деррик!

— Слушаю, — раздалось из-за дверей.

— Я ухожу. Возвращайся с воинами в Лайе. — И шагнул со мной в мерцающую дымку. Мы куда-то прибыли, потому что меня передавали в другие руки, потом несли. Нам навстречу распахивали двери, шепотом передавали из уст в уста: