— Моим отцом был не господин Тауберг, венчание с ним лишь прикрыло грех матушки. — Теперь уже Иван с тревогой всматривался в ее лицо, боясь прочесть на нем презрение или негодование.

Княгиня изумленно распахнула глаза, щеки ее порозовели.

— Не из‑за этого ли ты тут мне недавно твердил, что недостоин меня, — воскликнула она. — Глупый ты человек! Понапрасну только меня мучил. Что мне за дело до твоего происхождения!

— Погоди негодовать, — остановил ее Иван, — поставь себя на мое место. Как я мог с таким пятном мечтать о том, чтобы соединить свою судьбу с твоей, завести детей.

— Нашим детям хватит и моих предков, если для тебя это так важно. Оставим пустые разговоры. Переходи, пожалуйста, к главному.

— К главному? — замялся Иван, не решаясь произнести имя своего отца.

— Да, к главному, — настойчиво повторила княгиня и подсказала — к предложению.

— К какому? — искренне удивился Тауберг.

— Руки и сердца. Или ты не собираешься его делать? — подозрительно взглянула на него княгиня.

— А я разве еще не сделал этого? — уже шутливо отозвался Иван и получил легкий тычок в бок. — Сдаюсь, помилосердствуй. — Он взял ее руки в свои, прижал чуть вздрогнувшие пальцы к губам и уже серьезно проговорил: — Александра Аркадьевна, окажите мне честь, будьте моей женой. Без вас моя жизнь пуста и бессмысленна. Я всей душой люблю вас.

Глаза Александры вновь наполнились слезами, только на сей раз радостными.

— Да, — ответила она, — я согласна.

Он наклонился и нежно поцеловал ее губы, обещавшие в будущем так много. Неясный шум за дверью привлек внимание Ивана и заставил его оторваться от Александры.

— Пашка! — раздраженно крикнул он. — Опять подслушиваешь, личарда!

В дверях показалась смущенная физиономия камердинера.

— Как можно, ваше благородие, — укоризненно произнес он, — да ни в жисть. Окромя того, гуторите вы уж совсем тихохонько, разе тут что услышишь.

— И что же ты успел разобрать?

— Да навроде, свадьба намечается? — вопросительно посмотрел на барина Пашка.

— Намечается. Александра Аркадьевна согласилась составить мое счастье и стать моей женой. Тебе первому, как своему доверенному человеку, сообщаю, — с улыбкой произнес Тауберг.

— Виват! — заорал вдруг Пашка, сунулся назад за дверь и после долгой возни и пыхтения втолкнул в комнату смущенную Нениллу.

— Барин‑батюшка и ты барыня‑матушка, — горячо заговорил он и вдруг снопом упал в ноги Ивана и Александры. — На радости такой окажите милость вашим преданным слугам.

— Ой! — вырвался у княгини испуганный возглас, когда рядом с Пашкой с грохотом упавшей башни рухнула на колени Ненилла. — Что случилось‑то?

— Не оставьте своим радением и нас сирых, — увлеченно продолжал Пашка. — Несравненная Ненилла Хрисанфовна остановила свой благосклонный взор на мне недостойном и соизволила дать согласие на то… — он напряженно пошарил глазами по потолку, будто что‑то вспоминая, — чтобы составить счастье моей жизни. Не мыслю длить далее свое существование в сей земной юдоли без ее нежного присутствия. Окажите и вы, радетели наши, благодеяние: дозвольте обвенчаться, — закончил он прочувствованную речь и скромно опустил очи долу.

Княгиня с насмешливой укоризной взглянула на Ивана:

— Какой штиль! Его предложение прозвучало гораздо поэтичнее твоего. Мне трудно отказать в столь горячей мольбе.

— В уговорах ему нет равных, — ухмыльнулся Иван, поднимаясь с дивана, и обратился к Пашке с Нениллой: — Примите наше согласие и пожелания счастия.

Ненилла радостно всхлипнула и прижала суженого к могучей груди так, что у того хрустнули позвонки.

— Благодарствуйте, — прошептала она, не в силах сдержать блаженной улыбки, которая, как масло на горячем блине, растекалась по ее лицу.

— Благодарствуйте, — полузадушенно вторил ей Пашка.

— Все хлопоты отложим на завтра. — Александра встала, взглянула на каминные часы, что показывали далеко заполночь. — Час поздний, надо бы и отдохнуть.

Она обернулась к Таубергу.

— Разреши проводить тебя до спальни, — тихо проговорил он.

— Но… — неуверенно начала она.

— Только до порога, — быстро шепнул Иван. — Хотя сколько я еще эту пытку выдержу, не знаю.

В молчании они шли по притихшему дому в неверном трепете редких свечей, будто боясь расплескать полную чашу своего счастья и стараясь запомнить эти минуты: тепло руки, звук шагов, шелест одежды.

У дверей спальни Александра взглянула в умиротворенное, чуть усталое лицо Ивана.

— Когда ты хочешь, чтобы мы обвенчались? — спросила она.

— Я не в силах долго ждать, — прямо ответил Иван, — давай обвенчаемся сразу после святок.

— Я согласна, торопыга. — На щеках Александры вспыхнул легкий румянец.

— Не волнуйся, все необходимое будет готово, Волховской поможет. Тебе остается позаботиться о наряде и разослать приглашения тем, кого хочешь видеть на венчании.

— Как оказалось, у меня мало верных друзей, — погрустнела Александра, — после развода с Голицыным многие отвернулись от меня, опасаясь скандала. Да и наш брак свет вряд ли признает.

— За это не переживай, — твердо пообещал Иван, — все устроится. Мы уже приглашены на Новогодний бал в Зимний дворец.

— О, — изумилась Александра. — Это дорогого стоит. Как тебе удалось получить приглашение? Может, Пашка самого императора уговорил?

— Все и проще, и сложнее, любимая, — серьезно ответил Тауберг. — Я получил его от вдовствующей императрицы Марии Федоровны. Сегодня. В Зимнем. Два часа назад.

— О, — во второй раз произнесла Александра, широко распахнув глаза. — Ты — волшебник?

— Поговорим об этом завтра. — Он легко коснулся губами золотистых волос и толкнул дверь спальни. — Приятных снов, любовь моя.

Александра нехотя шагнула в комнату, но потом вдруг обернулась и спросила:

— И все‑таки меня мучает любопытство. Прости, но не скажешь ли, кто же твой отец?

Иван тяжело вздохнул и ответил, как в холодную воду прыгнул:

— Покойный император Павел. — Он развернул остолбеневшую Александру за плечи, легонько подтолкнул в спальню и закрыл за ней дверь. — Теперь ты точно не уснешь. Из‑за двери раздалось потрясенное: «О!!!» Когда пришедшая в себя Александра открыла дверь, чтобы вытрясти из Тауберга подробности, в коридоре уже было пусто.

— И помните, господа офицеры, это, знаете, не забава… Вы не думайте там веселиться. Вы состоите в наряде и должны исполнять служебные обязанности. Танцуйте с дамами, занимайте их по мере возможности. Строго запрещается держаться группой в одном месте. Рассыпайтесь… Рассыпайтесь… Поняли?