Она продолжала знакомить кукол с леди и лордами — преимущественно последними, танцующими на ее балу. Фамилии, титулы и лица спутались, смешались в сознании Клэрити, и она поймала себя на том, что думает о своем, пока у правого уха журчит звонкий голосок Каролины… точнее, леди Вуарей.

— Вам повезет, если однажды вы выйдете замуж за одного из лордов. Но пока и думать об этом не смейте, — тоном капризной девочки добавила дочь Архонта, — вы еще нужны мне самой.

Ализа поспешно закивала, напоминая уже не олененка, а испуганного щеночка, готового на все, лишь бы избежать праведного гнева хозяина. Клэрити хотела было бросить уже ставшее привычным: «конечно, моя госпожа», но слова замерли на ее губах, когда она увидела входящую в бальную залу незнакомку.

Она шла медленно, неторопливо, своей грациозной походкой, горделивой осанкой и волосами цвета ночи напоминая пантеру. Взгляды всех присутствующих были обращены только на нее. Такая совершенная красота: тонкие черты лица, фарфоровая кожа, на полных, четко очерченных губах — легкая усмешка. Незнакомка в белом платье со шлейфом отдавала себе отчет в том, насколько прекрасна.

— Кто это? — пораженно спросила Клэрити, совершенно позабыв о созданном леди Вуарей правиле, по которому кукле запрещалось первой обращаться к ней.

Но леди Вуарей то ли не заметила ее неподобающего нахальства, как и остальные, поглощенная появлением на балу неземной красавицы, то ли предпочла сделать вид, что не заметила.

— Леди Смерть, — ответила она, и ее тон сейчас один в один совпадал с тоном Ди, когда та говорила о ней, леди Вуарей. То же благоговение и преклонение с щепоткой страха.

— Такое странное имя… — озадаченно проговорила Кпэрити.

Дочь Архонта остановила на ней удивленный взгляд.

— Странное? Отчего же? Леди Смерть никогда не сообщают другим свои истинные имена. Но в их руках столько власти… и мне, и отцу далеко до них — тех, кто может повелевать человеческими судьбами. Повелевать жизнью и смертью.

— То есть они приходят к людям, когда для них настает пора умереть?

— Так ты ничего не знаешь! — В ярко-голубых глазах леди Вуарей заплескалось изумление. — В целом верно. Как только человек умирает, рядом с ним появляется одна из Смертей. И предлагает ему сделку. Он может выкупить свою жизнь и воскреснуть… или умереть. И если умирающему нечего предложить леди Смерть, его постигала самая страшная участь — исчезнуть не только с лица этого мира, но и быть забытым всеми, кто когда-то знал его и любил. Леди Смерть своей рукой останавливают его сердце, а память о нем рассыпается в пыль.

Клэрити словно окатило ледяной водой — так вот что произошло с Каролиной! Когда она попала из мира живых в мир мертвых, магия, просочившаяся в их мир, стерла воспоминания о ее дочери из памяти родных и близких! И только она одна помнила о том, кто такая — Каролина Хаттон.

Не замечая ее реакции, леди Вуарей продолжала:

— Чаще всего люди откупаются деньгами или присоединяются к орде слуг Смертей. Леди Смерть ни в чем не нуждаются, ведь за продолжение жизни смертные готовы отдать все на свете, сделать для них все возможное.

Клэрити ошеломленно молчала.

— И кто они такие, эти Смерти? Откуда они взялись?

— Они существовали всегда, испокон веков. Никто не знает, сколько им лет и почему именно им выпадает участь вершить человеческие судьбы. Никто не знает, появляются ли в нашем мире новые Смерти, или они бессменны и уйдут лишь тогда, когда мир превратится в тлен. Они живут среди нас и похожи на людей, но они не люди. Их белые одежды символизируют очищение. Леди Смерть очень заносчивы, высокомерны, им может не понравиться любая фраза, поэтому в разговоре со Смертью люди всегда очень осторожны и максимально почтительны. До людей, их судеб им нет никакого дела. Но они любят роскошь.

Остаток (дня? вечера?) прошел как в тумане. Клэрити наблюдала за кружащимися в танце парами, но думала совсем о другом.

Насколько же странный мир эта Преисподняя! Мир, где Смерть — это живое, но бессмертное существо. Где можно купить собственную жизнь — если есть, что предложить взамен. Выходит, мертвые не бессмертны, а их загробная жизнь — не бесконечна? Преисподняя — лишь вторая ступень, после которой — только забвение. Или перерождение, во что Клэрити очень хотелось верить.

Ведь страшно представить, что однажды получивший в дар самое ценное — жизнь, человек уходил вот так, в никуда, не оставляя после себя ничего — даже воспоминаний.

Бесконечной безликой чередой шли часы за часами. Адам научился находить прелесть в этой странной жизни, в ежедневном тяжком труде, который избавлял от необходимость думать — зачем все это? Какой в этом смысл?

Обсидиановые копи пополнялись новыми рабочими — по обыкновению молчаливыми и отрешенными молодыми мужчинами, которые не смогли найти свое место в Кваргло. Друзей среди них Адам так завести и не сумел, а старые работники леди Онгес не жаловали новичков. Да и ему не по нраву были их скабрезные шуточки и пошлые рассказы о покоренных ими женщинах, о которых они отзывались, по большей части, уничижительно и небрежно. Адам чувствовал себя чужаком. Ягненком, по ошибке судьбы затесавшимся в волчью стаю.

Закончив работу — перерыв всегда объявлял смотритель — он получал в качестве платы флягу с водой, крохотный кусок обсидиана и несколько монет и уходил в свою палатку, где из вещей был только спальный мешок да вырубленная из камня тумба для книг и личного скарба.

Изредка выбирался в ближайший к обсидиановым копям городок Энклиш — Скарфол казался Адаму слишком большим и шумным. Больше всего ему полюбился даже не парк с раскидистыми деревьями и прозрачным прудом, а книжный магазин старика Ганса. Как частый посетитель маленького, но уютного магазинчика — Адам проглатывал книги за пару часов и ему постоянно требовались новые — он быстро нашел с его хозяином общий язык. И, разумеется, не мог не задать вопрос — где Ганс берет все эти книги? Увы, на это он получил лишь загадочную улыбку и туманную фразу о том, что Гансу приходится буквально охотиться за ними по всему Кваргло. Но вопрос, кто создатель этих книг, так и остался без ответа. Возможно, Ганс и сам его не знал.

Книги нельзя было покупать — точнее, у Адама просто не хватило бы на это заработанных денег. Можно было лишь арендовать их на несколько часов, а затем вернуть в магазинчик. Перед тем, как отдать книгу, Ганс тщательно проверял буквально каждый лист и составлял в толстенной тетради целый отчет о состоянии книги. И за каждую загнутую страницу и оставленное пятнышко по возвращении нужно было доплатить.

Только чтение и спасало Адама от невыносимой тоскливости и однообразности будней, слившихся в одно серое пятно.

И, наверное, знай он, что произойдет вскоре в его жизни, воспринимал бы тоскливое однообразие совсем иначе — как уютную стабильность. Защищенность. Но он, и не подозревая о приготовленном судьбой «сюрпризе», сам жаждал перемен.