Достав из кухонного шкафа хлеб, арахисовое масло, джем и бумажные тарелки, она начала готовить сэндвичи. Закончив, украсила каждый из них ломтиками яблока и кружочками сырой морковки.

Мэдди поставила обе тарелки на кухонный стол и налила два стакана молока.

– Вот, пожалуйста. Вкусное и сбалансированное питание.

– А если бы я пожаловался, что они не горячие?

– Я бы назвала тебя придирчивым, высокомерным снобом, а потом подогрела бы их, – усаживаясь, сказала она со вздохом.

Он сел напротив и съел кусочек сэндвича. Ему понравилось, что она порезала их на треугольники, как это всегда делала его мать. Но ему не хотелось вспоминать то время абсолютной веры и невинности, когда он верил матери, не задавая вопросов. Вместо этого он вернулся мыслями к Мэдди и своему предложению о замужестве.

– Так как ты смотришь на то, чтобы нам пожениться? – спросил он.

– А зачем?

Вопрос на миллион долларов. И ответить на него непросто. Учитывая сообразительность Мэдди и ее острый язычок, он решил, что ответ должен быть простым и веским.

– Потому что так будет лучше для ребенка.

Она задумчиво жевала, не показывая, что у нее на уме.

– Понимаешь, прошли те времена, когда будущие родители, не состоящие в браке, считали своей обязанностью пожениться исключительно ради благополучия своего ребенка.

– Не понял. Это «да» или «нет»? – спросил он.

– Ни то, ни другое. Просто констатация факта.

– Я могу надеяться услышать «да» или «нет» в обозримом будущем? – поинтересовался он.

– Нет.

– Ты не знаешь, что ответить, или отвечаешь «нет» на предложение пожениться?

– Да, я отвечаю «нет» на предложение пожениться, – сказала она. – Хотя с твоей стороны очень благородно предложить мне это.

Ошеломленный, он ожидал ее объяснений. Но она молчала, и он поинтересовался:

– Ты не хочешь объяснить мне, почему?

– Наступило третье тысячелетие. Женщины уже не обязаны выходить замуж только ради того, чтобы не родить внебрачного ребенка.

– А как насчет твоего положения в юридической фирме? Разве это не повлияет на перспективы твоего партнерства? Ты все время толкуешь мне о правомерности поступков, а здесь налицо явная аморалка.

– Ни в коем случае. Сейчас женщины сплошь и рядом растят детей в одиночку, – сухо ответила она. – И в нашей компании уже имеется такой прецедент. Один из старших партнеров – мать-одиночка, она никогда не была замужем. Так что мой внебрачный ребенок не повлияет на продвижение по службе. Я по-прежнему смогу войти в состав руководства раньше, чем кто-либо в фирме. А клиентов и вовсе не интересует моя личная жизнь и семейное положение. Единственное, что их волнует, – это получить квалифицированную юридическую консультацию. А я способна им это обеспечить. Спасибо тебе за предложение, но я вынуждена вежливо его отклонить.

– Но замужество вполне логичный шаг в твоем положении, – возразил он.

По крайней мере, так ему кажется. Она не спешила сообщить ему о ребенке из-за того, что он сказал, что не желает иметь детей. Но ему хочется участвовать в принятии решений, касающихся ребенка, хотя это, к сожалению, никак не повлияло на его отношение к своему будущему отцовству. Сейчас он был уверен только в одном: его ребенок должен знать, кто его отец и где он находится.

– Брак – это единственный способ обеспечить мое участие в судьбе моего ребенка.

– Брак ничего не гарантирует. Поверь мне как адвокату, я это знаю. Но я никогда не лишила бы тебя общения с ребенком. Тебе придется поверить мне на слово.

– Все факты подтверждают обратное, – возразил он.

– Я никогда не обманывала тебя. – В ее зеленых глазах вспыхнуло раздражение. – Как долго еще ты будешь упрекать меня за то, что я не слишком спешила сообщить тебе очередную новость, которая грозила перевернуть твой мир с ног на голову? Как долго еще я буду расплачиваться за свое сочувствие к твоим проблемам?

– Я не упрекаю тебя. Просто смотрю на дело с практической точки зрения.

– Хорошо, я в последний раз признаю, что с моей стороны было ошибкой выжидать. Значит, всю оставшуюся жизнь мне придется сожалеть о том, что эту новость ты узнал не от меня. В свое оправдание могу лишь сказать, что так подсказало мне сердце, у меня была веская причина молчать.

– А ребенок – это еще более веская причина, чтобы пожениться.

Она покачала головой.

– Можно поспорить, правильный ли это поступок, но совершенно ясно, что его мотивация ошибочна.

– Дело в том, что я не Марчетти?

Он уже задавал ей этот вопрос, когда она отказалась вести его дела. Она ответила отрицательно и назвала его несносным. Но он также знал, как Мэдди любит большое семейство Марчетти. Однажды она сказала ему, что в ее семье никогда не было ничего подобного.

Может быть, она не хочет иметь с ним ничего общего, потому что теперь он не является одним из них?

Наклонив голову, она внимательно смотрела на него.

– Приятно осознавать, что есть вещи, которые не меняются. Ты все такой же несносный. Теперь я имею полное право объяснить тебе главную причину моего отказа – я не выйду замуж за человека, который недвусмысленно дает понять, что не доверяет мне. А без доверия нет любви, единственной веской причины, по которой люди женятся.

Люк не верил в любовь. За все эти годы с ним это не случилось ни разу, и у него не было оснований считать, что в будущем что-либо изменится. Но ее отказ обидел его.

– Брак стал бы правильным решением, ради счастья ребенка мы должны быть вместе, – добавил он. – Итак, это твой окончательный ответ?

– Да.

Если бы он не узнал о том, что родители обманывали его, он никогда бы не придал столь большого значения тому, когда именно она рассказала ему о своей беременности. Он оставил бы ей право на сомнение. Но теперь совсем другое дело. Ему была ненавистна мысль о том, что два человека, которых он считал своей опорой, оказались виноваты в ее сомнениях. Ему была невыносима мысль о том, что его дважды выставили дураком.

Он молча смотрел на Мэдди. Как она могла так спокойно отвергнуть его и продолжать допивать молоко? Она поставила стакан рядом с бумажной тарелкой, и ему захотелось поцеловать белые усики, оставшиеся на ее верхней губе. Когда она слизала их сама, он почувствовал возбуждение. Он хотел ее – здесь и сейчас. Разве возможно, чтобы его чувства к женщине так резко метались из одной крайности в другую?

Почему?

Она отказалась выйти за него замуж. Но он по-прежнему хотел ее. Несмотря ни на что. У него было нехорошее предчувствие, что та, которой он теперь не может доверять, и та, которую он не сможет забыть, – это одна и та же женщина. Эта мысль доводила его до белого каления, так что он решил выбросить ее из головы. Вместо этого он сосредоточился на более насущной проблеме.