Стоит, пожалуй, обсудить и вопрос возможного внешнего вмешательства в наши революционные события, что так пугает националистов, да и не только их. То, что вмешательство будет иметь место, сомневаться не приходится. Во время верхушечного переворота оно при некоторых обстоятельствах может иметь даже решающее значение, учитывая высокую степень влияния, которую внешний субъект имеет и на кремлевских вождей, и на внесистемных либералов. Однако демонизировать внешних акторов и преувеличивать их потенциал, вторя параноидальной кремлевской пропаганде, не стоит.

В случае социальной революции (в нее, напомню, вовлечены широкие слои общества) возможности внешних модераторов по управлению социально-политическими процессами резко снижаются. Одно дело — давать «рекомендации» кремлевским чиновникам, крепко держа их за финансовые яйца, и совсем другое — направлять в желаемое для себя русло бушующую энергию пробудившегося от многолетней спячки общества. Чтобы управлять этим процессом, нужны рычаги воздействия, каналы управления. В отличие от путинской и постпутинской либеральной элиты, революционная левая элита, не связанная собственностью и поэтому не заинтересованная в индульгенции в отношении вывозимых за рубеж капиталов, будет опираться в гораздо большей степени на поддержку масс. Внешние рычаги влияния на нее станут носить вполне объективный внешнеполитический (дипломатический) характер, а не тайный, манипулятивный.

Очень часто приходится сталкиваться с мнением, что проклятый Запад, раз обжегшись в 1917 г., более не допустит в России новой социальной революции. Хочется задать этим скептикам только один вопрос: каким образом Запад этого не допустит? Спровоцирует гражданскую войну и станет помогать белым? Но откуда возьмутся белые, за что они станут воевать? В любом случае, попытки 5 % общества противостоять остальным 95 % обречены на провал. Возможна ли сегодня иностранная интервенция, как в 1918 г.? Вот это вряд ли. Страны Атланты имели тогда в своем распоряжении колоссальные армии, миллионы солдат после поражения центральных держав оказались как бы лишними, демобилизовать их сразу не представлялось возможным, пока экономика не перестроится на мирный лад. Так почему бы не использовать их в России? Заодно там же можно утилизировать часть ставших ненужными военных припасов. На границах Советской России образовался пояс агрессивных государств — Финляндия, Польша, Румыния, — все они страстно желали оторвать кусок территории развалившейся империи. Несмотря на это, интервенция против РСФСР 100 лет назад не принесла сколько-нибудь ощутимых результатов, разве что граница с Польшей на 19 лет была отодвинута значительно восточнее линии Керзона да Румыния 22 года хозяйничала в Бессарабии.

Сегодня же военное вторжение НАТО в Россию совершенно нереально. Дело даже не в наличии у РФ ядерного оружия. У натовцев просто нет наличных сил для столь масштабной операции — это ведь не маленькую Югославию во главе с трусливым Милошевичем бомбить. Проведение наземной операции вторжения — вообще из разряда фантастики. Наконец, не стоит сбрасывать со счетов экономический аспект: война — удовольствие очень дорогое, а война кровавая и затяжная — недопустимо дорогое.

Так каким образом, скажите мне на милость, кто-то из-за рубежа может «отменить» социальную революцию в России? Это возможно сделать только одним способом — устранить системные причины революции, что в принципе невозможно сделать извне.

* * *

Скажу несколько слов в заключение. Все описанное выше — не конкретный сценарий, а лишь схема, описывающая социальную, экономическую и политическую механику революционных процессов в обществе. Схема эта тоже не статична, а вариативна. Я сознательно подогнал ее под уже знакомую читателю по учебнику истории картину: кризис царизма — Февральская революция («цветная») — Октябрьская революция (социальная) — мобилизационный рывок (индустриализация). На самом деле, вполне возможно, мы сейчас живем между «Февралем» и «Октябрем». То есть схема приобретает следующий вид: кризис советского строя — перестройка (революция сверху) — социальная революция (надвигающаяся). То, что между верхушечной и социальной революциями произошло не несколько месяцев, как в 1917 году, а более двух десятилетий, принципиально схему не меняет. Ведь в основе социального генезиса лежат системные процессы. Как я говорил выше, в конце 80-х годов системный кризис еще не достиг глубины, способной вызвать социальную революцию. В экономике кризис носил не системный, а лишь структурный характер. Кризис имел во многом характер искусственный — его старательно провоцировала элита (ее реформаторское крыло), имея цель монетизировать свою власть. Этот тезис подтверждается тем, что на старом советском экономическом базисе постсоветские страны с той или иной степенью успешности проехали четверть века. Однако сегодня система находится в той стадии деградации, когда никакая терапия (реформы) ее не спасет.

Этот вопрос я только за последний месяц слышал раз 10, и от зеков, и от оперов. Потому, что за последний месяц четыре раза побывал на этапе. Поскольку же я политзаключенный, да к тому же «террорист», то у сотрудников ФСИН и полицейского центра «Э» интерес к теме Навального был сугубо профессиональным. Видать, получили новую методичку и должны по ней ранжировать политзеков на тех, кто за, и тех, кто против сабжа. Правда, в случае со мной они, путем наводящих вопросов, выяснить ответ не могли, и в конце концов все спрашивали напрямую: «Вы поддерживаете деятельность Алексея Навального?»

Одного молодого лейтенантика я даже немного потроллил. Прикидываюсь дурачком: мол, год за решеткой, ничего о деятельности Навального не знаю. Чем он сейчас занимается? Опер начинает рассказывать о митингах против коррупции 26 марта, о расследованиях ФБК.

— А, значит, Навальный помогает Путину очищать власть от коррупции, — говорю ему. — Да-да, я слушал в декабре прямую линию с президентом, он обещал решительно пресекать всю эту скверну. Нет, я против того, чтобы улучшать госаппарат. Чем быстрее он сгниет, тем скорее рухнет. Я за смену власти, а не за ее улучшение.

— Нет, — испуганно лепечет оперок, — Навальный за американцев!

— Так Путин разве против них? Был бы против, он бы не вкладывал десятки миллиардов долларов наших бюджетных средств в экономику США), он бы не продавал за полцены пиндосам ракетные двигатели РД-180, которые Пентагон использует для вывода на орбиту военных спутников.

Тут у лейтенанта процессор задымился, шаблон затрещал, и он перешел к следующему стандартному вопросу о том, одобряю ли я террористов, в частности ИГИЛ.

Если серьезно, то в феномене Навального нет ничего необычного, а его демонизация или восхваление — всего лишь проявление пропагандистского мифотворчества. Разберем несколько популярных мифов о моем тезке.

Миф № 1. Навальный — выставленный либералами кандидат на президентских выборах, реальная альтернатива Путину.

Честно говоря, даже смешно эту чушь обсуждать. Где вы видели в РФ альтернативные выборы президента? Даже самые первые выборы в 1996 г. оказались «договорным матчем» между Ельциным и Зюгановым, а все последующие «выборы» являлись совсем уж откровенным фарсом с заранее известным победителем, и даже заранее было ясно, сколько процентов голосов победитель наберет. Ни один нежелательный кандидат в принципе не способен получить регистрацию в качестве кандидата, потому что собрать 300 тысяч подписей, необходимых для выдвижения, совершенно нереально. Но даже если это чудо допустить, ЦИК просто объявит часть подписей недостоверными и откажет в регистрации. Против лома нет приема. Не в суд же идти за правдой? Вариант выдвижения Алексея Навального от КПРФ или ЛДПР — это фантастика. Не будем забывать и о двух его судимостях, которые исключают для него возможность участия в выборах согласно антиконституционного закону «Об основных гарантиях избирательных прав».