Она видит меня насквозь. Большинство людей я легко обведу вокруг пальца, но не Милдред.

– На самом деле, – призналась я, – мне бы не помешало заглянуть в газетные архивы.

– Британская библиотека в Колиндейле. – Она взглянула на часы. – Шляпы, пальто, побежали!

Через несколько минут мы уже спускались по бесконечной лестнице в метро на Гудж-стрит, откуда поезд доставит нас в Колиндейл.

– Газетный отдел, – сказала Милдред, протягивая карточку администратору. Скучающий мужчина не удостоил меня и взглядом, ткнув костлявым пальцем в сторону, хотя всем, кроме него, было очевидно, что Милдред знает дорогу.

Милдред заполнила нужные бланки, и мы уселись в ожидании, пока нам принесут газеты.

– Я помню, когда умер Инчболд, – сказала она. – Но мы начнем с последнего выпуска «Кто есть кто» и пойдем назад. Полагаю, Луиза Конгрив вряд ли попала в столь августейшую компанию, так что в этом случае придется поработать ногами.

– Оливер Инчболд был членом «Гнезда»? – спросила я, в ужасе от собственной смелости.

Милдред откинула голову и расхохоталась – не так громко, как в чайной, поскольку мы все-таки находимся в священном месте – библиотеке.

– Почему ты спрашиваешь? – поинтересовалась она.

– Потому что ты помнишь, когда он умер.

– Флавия! Ты же не имеешь в виду…

– Я просто подумала, – ответила я.

– Отвратительная мысль, надо сказать. Но пять баллов за внимательность. Но нет, ничего такого романтического. Кажется, я читала об этом в «Телеграф». Поскольку я читаю «Телеграф» только в поезде, а в поездах я езжу редко, я сразу же вспомнила, когда и даже где это было.

– Да? – завороженно спросила я. – Должно быть, ты была совсем юная. Оливер Инчболд умер много лет назад.

– Я была достаточно взрослой, – ответила она, и по тону я поняла, что это направление разговора зашло в тупик.

– Инчболд был шпионом? – поинтересовалась я.

– Я не в курсе, – сказала она. – Но мысль любопытная. Его до смерти заклевали чайки – в этом есть что-то от МИ5, не так ли?

– Мне тоже так показалось, – признала я.

– Нет, насколько мне известно, он был обычным английским литератором – садоводство, гольф…

«…девушки», – хотела добавить я, памятуя о тетушке Лу, но сдержалась.

– …и гренадин, – договорила она.

Я знала, что гренадин – это химическое производное из гранатового сока, часто использующееся для того, чтобы перебить запах джина. Наша соседка миссис Фостер частенько его употребляла, ее редко видели без стакана с этим напитком в руках. Однажды на теннисном корте я попыталась вовлечь ее в разговор о завораживающих камуфлирующих свойствах граната и о содержащихся в нем кислотах – капроновой, стеариновой, олеиновой и линоленовой, не говоря уже о большом количестве калия, но она оказалась слишком рассеянной.

В этот момент библиотекарша принесла заказанные Милдред газеты и пухлый почтовый справочник Лондона за 1948 год, который она плюхнула передо мной.

– Конгрив, – сказала Милдред. – Полагаю, ты найдешь ее на букву К.

Я нахально показала ей язык и открыла книгу, вознеся молитву святому Иерониму, покровителю библиотек и библиотекарей[13]. Как часто бывает с зачитанными книгами, словарь открылся именно на той странице, которая мне была нужна.

– Нашла! – объявила я. – Конгрив Луиза, Крэнвелл-Гарденс, 47, Кенсингтон, индекс СВ7. Она – единственный Конгрив во всей книге. Телефон Вестерн-1778. Интересно, что, если мы позвоним по этому номеру?

– Я крайне удивлюсь, если она снимет трубку, – отозвалась Милдред, – учитывая, что она умерла.

– Но мы можем связаться с ее родственниками.

– Ты уже связалась с ее родственницей. Карлой Шеррингтон-Кэмерон. Или ты запамятовала?

– Да, но мы могли бы узнать еще одну точку зрения на отношения мисс Конгрив и Оливера Инчболда.

– Верно, – согласилась она. – При условии, что они захотели бы говорить на такую тему с незнакомкой.

– Можно попытаться, – предложила я. – Мы ничего не потеряем, если не считать стоимости звонка.

– Значит, ты уже планировала сделать это из ближайшего автомата. Я вижу тебя насквозь, Флавия де Люс.

Несколько минут царило молчание, пока она листала сшитые газеты, быстро сканируя каждую страницу, перед тем как перейти к следующей. Я обратила внимание, что она не облизывала пальцы, перед тем как перелистнуть страницу, – признак профессионализма.

«Люди, которые облизывают пальцы, перелистывая страницы, так же ужасны, как те, кто сморкается в скатерть», – однажды заметила Даффи, и я бросила эту привычку.

– Вот оно! – внезапно сказала Милдред. – Я помню эту фотографию.

На зернистом черно-белом снимке бойскаут указывает на пару сапог-веллингтонов, лежащих на земле в разные стороны, словно стрелки часов, указывающие на без двадцати пять.

«От него остались только кости», – рассказывает бойскаут Джеймс Марлоу из Уик-Сент-Лоуренса, совершивший это ужасное открытие во время полевых занятий по изучению птиц. Марлоу, мальчик четырнадцати лет, отличающийся поразительной инициативностью, рано утром во вторник в одиночестве отправился на необитаемый остров.

«Время от времени на этом острове находят человеческие останки, – рассказал нашему журналисту инспектор Кэвендиш из полицейского отделения в Сомерсет в Уэстон-супер-Мэре, – но обычно они довольно древние и не носят веллингтоны».

«Я думаю, это чайки, – сказал бойскаут Марлоу. – В сезон гнездования они бывают очень агрессивными. Жрут все подряд. – И он добавил: – Кроме того, на этом острове водится черная ворона Corvus c. corone, и я думаю, что они могли подчистить остатки».

Расследование продолжается.

– Гм-м-м, – протянула я. – Интересно, как бойскаут Марлоу определил, что это мужчина?

– Хороший вопрос, – согласилась Милдред. – Можем спросить у него.

Я сразу поняла, что это не просто предложение. Это приказ.

– Вряд ли в Уик-Сент-Лоуренсе много Марлоу, – заметила я и скосила глаза на торопливо листаемые страницы.

– Ага, вот оно, – сказала Милдред. – Пять дней спустя. «Предполагается, что обнаруженные кости принадлежат любимому писателю. Тело со Стип-Холма опознано».