С этими словами рыцарь отстегнул ножны с мечом и положил их на могилу. Он поднялся, солнце отразилось в его глазах, и Яно показалось, что зрачки у него не обычные, а узкие, вертикальные, как у змеи.

Ночью взошла полная луна. Ее свет паутиной тянулся между стволами, навевая весеннему лесу чудесные сны. И в тихом воздухе далеко разносился одинокий волчий вой. Волк бежал через лес — куда глаза глядят, сбивая лапы, не замечая веток, хлещущих по глазам. Он вернулся к осиротевшей избушке. Ветер с жалобным плачем терзал открытую дверь. Заставить себя войти Яно не смог. Принюхавшись к знакомым запахам, он заскулил, как потерявшийся щенок, и, поджав хвост, побрел обратно. Он снова был одинок…

Грустные и добрые воспоминания постепенно покидали оборотня. Его беспокоил чей-то пристальный взгляд. Он не был враждебным, скорее, наоборот, — и все равно мешал спать. Яно вскочил на софе, метнувшись к стене. Катя с трудом удержала себя от такого же рывка в противоположную сторону: пусть не думает, что она его боится. Их глаза встретились: его серые — и ее, цвета чая, с зелеными крапинками вокруг зрачка. Каждый боялся первым нарушить тишину. Молча, взглядом они испытывали друг друга. Не причинит ли он мне вреда? Не отшатнется ли она от оборотня с ужасом и отвращением? Пауза затянулась. Кашлянув, Катя заговорила первой:

— Э… Привет. Как ты себя чувствуешь?

Молодой человек смотрел на нее чуть исподлобья.

Косая светлая челка падала на глаза.

— Ты понимаешь меня? Да скажи хоть что-нибудь, а то мне, честное слово, не по себе!

— Мне тоже, — ответил оборотень. Они снова посмотрели друг на друга и робко улыбнулись, как будто невольное признание своего страха сблизило их. Катя почему-то покраснела и, чтобы скрыть неловкость, засуетилась:

— Так, ты, наверное, голодный. Я сделаю яичницу. Ты знаешь, что такое яичница? Ой, я ведь даже не спросила, как тебя зовут.

Где-то на периферии сознания снова мелькнула мысль о нелепости, невозможности происходящего: она, как ни в чем не бывало, разговаривает с оборотнем и предлагает ему завтрак. Мысль отозвалась шальным смехом и тут же сгинула: ну и что, разве оборотни не едят? Что они, не люди, что ли? Ну, в общем-то, не люди…

— Меня зовут Яно, — сказал молодой человек. — Прости, что я воспользовался твоим гостеприимством. Прости, что доставил тебе столько хлопот. Ты, наверное, испугалась… Просто… Мне некуда было идти.

Катя быстро проглотила подступивший к горлу комок. И заговорила, деловито, бодро, как можно бодрее:

— Вот отцовские джинсы и рубашка. Они старые и, не уверена, что чистые, но выбирать не приходится. Одевайся, а я пойду, приготовлю поесть.

— Я уже брал у тебя одежду, — сообщил Яно.

— Когда это? — Катя удивленно вскинула брови, а потом поняла. Он уже ночевал в ее доме, в грозовую ночь… И значит, он уже превращался в человека — при ней, спящей… Ужас какой! Наверное, его-то, «светлянького», и видела баба Аня. Пробормотав что-то невнятное, девушка вышла на веранду. Руки нехорошо дрожали. Надо было сосредоточиться на чем-то — на плите, на шипящем масле.

Черная просторная рубашка Яно очень шла. И очередные джинсы пришлись в пору. Действительно, как хорош! Катя поймала себя на том, что не может отвести глаз от чистой незагорелой кожи в распахнутом пороге. Сама она по-прежнему оставалась в коротком сарафане с яркими подсолнухами по белому фону. Даже волосы как следует расчесать после вчерашнего купания забыла, а это значит, что сейчас они скрутились упругими кудряшками.

— Откуда ты? — спросила она.

— С той стороны, — ответил оборотень. — С той стороны Грани. Мой мир именуется Фенлан, а ваш мы называем Бекелфел.

Катя спокойно расковыряла вилкой желток глазуньи. Значит, параллельный мир. Что ж, у нас сейчас на дворе двадцать первый век, и фантастику все читали. Отчим частенько шутил по поводу Кати: «Чукча не читатель, чукча писатель». Но это теперь, а было время, когда в этом жанре она была всеядной: и Хайнлайн, и Лем, и Стругацкие… Не очень удивляло и то, что оборотень говорит по-русски — на то он и параллельный мир. Правда, в речи Яно то и дело проскальзывали устаревшие словечки и обороты. От парня в джинсах их было очень забавно слышать.

Из немногословных объяснений Яно Катя поняла, что Фенлан похож на средневековую Европу. Точнее, как могла бы выглядеть Древняя Русь, если бы вместо татар ее завоевали немцы. И если бы немцы обладали черной магией. Катя внутренне поморщилась: бр-р-р! Мрачное местечко… Тут тебе и гестапо, и инквизиция, и черная месса — в одном флаконе.

Катя смотрела, как Яно неумело управляется с вилкой, напряженно наблюдая за таким же прибором в ее руке. Что ж, для того, кто впервые видит вилку и радиоприемник, не говоря про мобильный телефон, он держится неплохо. Ему повезло, что по эту сторону Грани оказалась именно деревня: большой город свел бы его с ума. Хотя… Люди со средневековым сознанием (откуда-то из университетских времен всплыла эта формула) преспокойно все объясняли магией. «А мы, — улыбнулась Катя, — так же все объясняем словом „техника“. Можно подумать, кто-то, кроме специалистов, понимает, как оно все работает. Мы признаем это как факт. Та же магия…»

— Так вот, значит, каким ухажером меня дразнят соседки! — лукаво сказала она. Яно виновато поднял глаза от тарелки.

— Я очень старался быть незаметным. Действительно, соседи могут подумать про тебя дурное, узнав, что у тебя гостит мужчина. Но я скоро уйду. У меня есть одно дело в вашем мире, а потом мне нужно вернуться домой. То есть обратно.

— Надеюсь, твое дело может подождать сутки? — решительно заявила Катя. — На сегодня ты мой гость. Что бы ты не говорил, ты еще не совсем оправился. Видел бы ты себя со стороны вчера вечером! Кстати, как твоя рана? Давай-ка посмотрю.

Оборотень отказался.

— Раны на мне заживают быстро. Вот если бы ты не догадалась вытащить серебряный кинжал…

— Это не я. Это… Это мои друзья, — призналась Катя, сама удивившись, что не может никаким другим словом назвать своих недавних знакомцев.

— Сохрани это оружие, — серьезно посоветовал оборотень. — Оно смертельно для любого проклятого существа, хоть доброго, хоть злого.

— А это? — Катя достала крестик. — Это ведь твое?

Яно очевидно смутился.

— Пусть это тоже пока побудет у тебя.

Девушке показалось, что оборотень чего-то недоговаривает, но она не придала этому значения. Страшно ей больше не было: разве можно бояться столько часов подряд, если тебе не угрожает немедленная опасность? Теперь девушку разбирало любопытство. Надо же! Оборотень! Из другого мира! Пришелец! У нее на веранде! Кому рассказать, так не поверят… Кате ужасно хотелось, чтобы невероятный гость задержался у нее хотя бы на один вечер. Она представляла себе долгую беседу с ним, подробный рассказ о чудесах иного мира… Это вам не журнальчик «НЛО»!