Я было хотел подчеркнуть его мудрость и многогранность познаний, даже рот открыл, но в последний момент остановился. Ну его, того и гляди, снова по роже вдарит.

– Молодец, да! – ибн Кемаль заметил мои телодвижения и с довольным видом погрозил мне пальцем. – Надо всегда знать – когда говорить, когда молчать. Ты способный, да. Из тебя еще может выйти толк. Хотя я об этом уже… Ну, ничего. Я старый, мне уже можно повторять одно и то же – мой разум не так остр и скор, как в юности, да и духом я стал помягче. Тянет как-то на наставления, воспоминания, да. Ладно, что мы все обо мне. У тебя все? Что хотел и знал – то сказал?

– Нет, почтеннейший Хассан, не все, – помотал головой я, ловя его удивленный взгляд. – Еще кое-что есть. Не могли бы ваши дети, те, что будут… мммм… Работать над этим делом, перед выполнением своей миссии или сразу после нее положить на тело Талиена вот этот мешочек?

Я достал из сумки означенный предмет, который некогда мне вручил на том гэльтском свете давно скончавшийся годи Оэс, и протянул его ибн Кемалю. Черт, как фраза-то предыдущая жутко звучит, а? И ведь – из песни слов не выкинешь, так оно и было на самом деле.

– Магия? – спросил, принимая у меня мешочек с землей Хассан, подбросил его на ладони и утвердительно повторил: – Магия. Ох, мальчик мой, не имел бы ты с магами и чародеями дел, да. От них в мире один кавардак и неразбериха. Вечно машут своими посохами и бородами, лезут везде где только можно, добиваются власти и думают, что они самые умные, самые сильные и бессмертные. Ну, про первые два заблуждения говорить не стану, а вот насчет третьего… Это очень неверное мнение, я бы сказал – в корне. Но – будь по-твоему, как скажешь. Что-то передать покойному хочешь – какие-то слова, какие-то пожелания? Кроме пожеланий долгой жизни, конечно же.

– Все, что я хотел ему сказать – я уже сказал вам, – немного криво выразился я, но повелитель замка Атарин меня понял и снова ухмыльнулся в усы.

– Ну, если это все – то на этом и закончим, – четки сверкнули и исчезли в рукаве его халата. – Ночь на дворе, может, заночуешь здесь, у меня? Мой дом – твой дом.

– Да нет, пойду, – отказался я. Какая мне разница, когда свиток тратить. Нет, вполне возможно, что за этим предложением запросто могла последовать возможность получить пару заданий, думаю, этот замок в ночи может порадовать любознательного игрока, но мне они не нужны. – Завтра утром у меня много дел.

– Дела, дела, – ибн Кемаль вздохнул. – Весь мир с ума сошел, все стали такие занятые. Никто не хочет просто остановиться, поднять голову вверх и посмотреть на солнце или звезды, чтобы понять, как они прекрасны, и навсегда сохранить эту красоту в своем сердце. А потом, когда придет их час покидать этот мир, они думают: «Боги, почему я ничего вспомнить не могу, кроме того, что все время куда-то бежал? Ведь было же что-то еще кроме неотложных дел в этом мире?». А как он может что-то вспомнить, если прожил свою жизнь в постоянной гонке, полагая, что так и нужно? А разве так нужно? Да и кому это нужно… Подумай о том, что я тебе сейчас сказал, подумай. Умей не только стремиться вперед, умей делать остановки в пути, чтобы поразмыслить – а по той ли дороге ты вообще идешь? Не свернул ли ты случайно со своего пути, в спешке этого даже не заметив? Может, ты уже на чужой дороге, в чужом краю, занимаешь не свое место и делаешь совсем не то, что должен? Может, надо отойти в сторону, лечь на землю и просто посмотреть в предвечное небо, которое все видело и все знает?

– Я подумаю, – если честно, таких речей от Хассана я вовсе не ждал. Его восточные закидоны были для меня уже привычны, но тут он выдал совсем уж необычный монолог. – Обязательно подумаю о том, что услышал от вас.

– Ай, обманешь, – отмахнулся ибн Кемаль. – Выйдешь за порог и слова мои из головы выкинешь. Не спорь, так и будет. Я знаю. Я сам таким был. Я слушал своего наставника, кивал, а сам думал о том, что у меня своя голова на плечах есть, и что я уже сейчас знаю и понимаю больше, чем он. Прошли годы, и только сейчас я осознал, как он хотел мне добра, делясь своей мудростью, и как ему было больно видеть, что я не хочу пускать его слова в свое сердце.

Наверное, надо было сказать о том, что я-то как раз пустил его слова в свое сердце, но что-то мне подсказывало, что тогда по роже в третий раз за этот вечер получу. Не то чтобы меня это пугало, но нафиг надо.

– А вот у меня вопрос, – сказал я, поднимаясь с ковра. – Можно?

– Спрашивай, – милостиво разрешил ибн Кемаль.

– Четки ваши, – я ткнул пальцем в направлении рукава. – Они немного необычные…

– Это память, – лицо Хассана озарилось доброй улыбкой. – Память, да. Знаешь, хороших друзей найти непросто, а хороших врагов – еще труднее. Просто врагов – их очень много, бывает, что весь мир идет на тебя войной – но это не те враги. Они не заслуживают доброго слова. А бывает враг, которого ненавидишь – но безмерно уважаешь. Он ближе, чем женщина. Дороже, чем друг. Роднее, чем мать. И когда ты забираешь его жизнь, ты испытываешь такую пустоту, как будто ты себя убил. И наслаждение от того, что он мертв, а ты нет. Очень противоречивые чувства, но так оно и есть. Ты еще такого не испытывал, иначе бы по-другому смотрел сейчас на меня. Но когда-нибудь ты поймешь, о чем я говорю. Но пустоты все же больше, чем наслаждения, да…

– И? – сдается мне, что я угадал, из чего его четки сделаны…

– Пустоту надо чем-то заполнять, и ты ищешь нового врага, – пояснил ибн Кемаль и снова извлек четки на свет. – И, убивая всякий раз новых и новых врагов, оставляешь себе их часть, например – фалангу пальца там, или кусочек лобовой кости… Приятно знать, что ты их не только убил, но и заставил себе служить после смерти. Есть в этом некая высшая справедливость.

Столько в его голосе было теплоты, столько нежности при упоминании давно мертвых людей, так ласково он оглаживал свои четки, что мне стало маленько не по себе. Не дай бог в жизни, я имею в виду, в той, в настоящей жизни, с таким дедушкой столкнуться. Куда там Зимину или Азову до Хассана ибн Кемаля…

– Это да, – я, поднатужившись, выдал улыбку. – Держи друзей близко, а врагов еще ближе.

– Хорошие слова, – покивал Хассан. – Ты придумал?

– Нет, – помотал головой я. – Слышал где-то.

– Я запомню их, – Хассан щелкнул камушком четок и легко поднялся на ноги. – Если решил идти – иди. И помни – тебе здесь всегда рады. За дело – не волнуйся. Думаю, скоро ты услышишь печальную весть о том, что годи Талиен умер.

– Несчастья случаются, – я скорчил печальную рожицу. – И ведь совсем не старый еще дядька! Вот если бы не гадил людям этот годи, мог бы еще жить да жить.

– А не хотел бы ты присоединиться к моим детям? – когда я уже шагнул к двери, спросил Хассан. – Они бы все подготовили, а ты бы забрал его жизнь сам? А?

Вам предложено принять задание «Чистая смерть».

Данное задание напрямую связано с цепочкой квестов «Охота на годи» и квестом «Билет в один конец».