багровые подушечки пальцев прожигало острыми иглами. Но он все никак не мог остановиться – тер и тер руки. Слезы беззвучно катились из глаз в водяное зеркало в ведре. Отражение свое Колька видеть не хотел, поэтому крепко зажмурил глаза и продолжал скрести камнем разбухшую кожу, пока не свалился на ломаных кирпичах в тяжелый сон.

Глава 6

Оперуполномоченный Акимов Сергей Павлович сидел на первом в своем жизни совещании оперативников отдела уголовного розыска. Еще вчера Сергей радовался переводу в другой отдел, новой должности, тепло прощался с бывшими коллегами, такими же рядовыми участковыми. А сегодня от напряжения гимнастерка прилипла к спине, несмотря на утреннюю прохладу из распахнутого окна, дорожка шрама между короткими волосами начала болезненно пульсировать.

Сергею хотелось подойти к окну и прижаться к холодному стеклу головой, чтобы хоть немного успокоить неприятное ощущение. Этому он научился в военно-полевом госпитале.

Во время воздушного боя ему, летчику-истребителю, пришлось покинуть подбитый самолет. Но, спускаясь на парашюте, он неожиданно получил пулю прямо в голову. Весь госпиталь тогда ходил на него смотреть – везунчик, выжил после тяжелой операции в полевых условиях, да еще получил за проявленное в бою мужество орден.

Он же изнывал от жуткого ощущения под плотной перевязкой из бинтов. Врачи строго-настрого запретили касаться заживающих швов, а они ныли, пульсировали, зудели. Вот тогда у него и появилась привычка: прислоняться к холодной поверхности краешком шрама и представлять, как утихает невыносимый свербеж вдоль горячей красной линии по всей голове, от виска через маковку и до самого затылка. От этого раздражение заметно стихало.

После войны, когда комиссованный летчик поступил на службу в милицию, несколько лет ему пришлось заниматься расследованием мелких правонарушений в качестве участкового. После работы он упорно штудировал лекции на вечернем отделении в школе милиции. И вот два дня назад наконец сдал экзамены и получил заветные звездочки, а вместе с ними назначение в отдел оперативного розыска города Москвы.

И вот теперь от досады опять зудела алая полоска на голове. Через год он понял, что пульсирование в шраме предупреждает – ему лгут, рядом опасность. Но сейчас Акимов лишь морщился от злости на самого себя, что не может найти ответ на вопрос старшего оперативной группы, которая занималась серией квартирных краж.

– «Улика обнаружена рядом с кроватью убитого, предположительно является манжетом от рукава преступника. Кровь на вещественном доказательстве принадлежит убитому. Смерть наступила в результате удара острым металлическим предметом, предположительно заточкой». – Старший группы закончил читать выдержку из протокола и обратился к новенькому: – Ну, Сергей, ты что думаешь об уликах? У тебя взгляд свежий, сразу после учебы. Что вы там проходили по части вещдоков?

После вопроса старшего взгляды трех оперативников в кожаных куртках переместились на Сергея.

Акимов откашлялся, его охватило заметное волнение, взгляд заметался по столу: чернильница, пухлая папка «Дело номер 33/16». Тут же, среди канцелярии и прочих обыденных вещей, белел окровавленный лоскут – манжет мужской рубахи.

Сергей осторожно коснулся пальцем бурой от засохшей крови ткани.

– Это шелк. – Он с облегчением стянул головной убор, подставив голову холодному ветерку от окна. До этого момента Акимов стеснялся снимать потрепанную фуражку из-за огромного уродливого шрама. Но сейчас она доказывала убедительность его слов. – Это трофейный шелк немецкого парашюта. Я их насмотрелся в войну. – Крупная ладонь прошлась по красной узловатой полосе на голове опера.

Его поддержал старший:

– Из шелка мало кто по городу шьет, ткань деликатная, требует умения. Сергей, займись, опроси портных, может, вспомнят клиента. – Оперативник нахмурился. – Узнаем, кто заказывает такие рубашки, и вычислим преступника и его банду. Возьмем тепленькими. Хорошо хоть какие-то зацепки появились, давно ведь орудуют в квартирах, проникают и уходят без следов. Жалко старика, подонки эти убили парализованного. Но на этот раз оставили приметные следы.

– Что там свидетели, разговаривал ты с ними? Разглядели они домушников?

– Пусто, толком лиц не разглядели – в подъезде темно было. Трое мужчин: двое высоких, худой и пошире, третий – маленький, крепкий. Но соседку оглушили, она без сознания лежала, а второй свидетель без очков даже цвет волос не разглядел.

– Так, Сергей, прихвати вот еще пуговицу. Тоже на месте преступления нашли. – Старший оперуполномоченный протянул конверт с желтым металлическим кружком. – Правда, следов крови на ней нет, может, давно закатилась под кровать. Но ты подумай, поспрашивай, откуда она может быть. Так, Акимов – к модисткам, Титов – отправляйся опрашивать соседей по улице. Может, в окно кто-то разглядел убегавших.

Сергей натянул фуражку: привык ощущать ее тепло, да и спасал головной убор от любопытных взглядов на некрасивую отметину на голове.

По улицам родного города зашагал он навстречу новому дню, внутри аж щекотало от радости. Доверили ему первое поручение, первое его оперативное задание. Начать он решил с территории у трех вокзалов, где давно отирались криминальные элементы города, а значит, могли делать заказы на пошив одежды.

Но в первом же ателье его ждала неудача. Пышная дама за конторкой при виде кровавого лоскута сморщила нос и фыркнула с раздражением:

– Это не наше, не знаем таких.

– А пуговица? – Сергей протянул ей приоткрытый конверт. Но дама даже не взглянула на оперативника. Только небрежно дернула плечом, мол, и это тоже не ко мне. Акимов шагнул в сторону двух столиков, где за стрекочущими «зингерами» склонились мастерицы, но дорогу ему преградило пышное декольте.

– Товарищ милиционер, я же вам сказала, у нас из такого не шьют. Девушки у меня приличные, не надо их пугать. Я лучше наших клиентов знаю, они головы от работы не поднимают.

Сергей вежливо подхватил дамочку под локоток, отодвинул в сторону. Аккуратно, но настойчиво, чтобы почувствовала она его напор и упрямство. Дама пропустила его в глубину помещения, не отводя от гостя цепкого взгляда заплывших глазок на нарумяненном лице.

Сергей подошел к первой девушке:

– Вы шили рубашки из такой ткани?

Швея с усталым лицом в мелких морщинках бросила осторожный взгляд сначала на лоскут, потом на недовольную директрису и тихо произнесла:

– Нет.

– Точно? Может быть, посмотрите получше и вспомните? Это шелк трофейных парашютов. Кому-нибудь шили из него сорочки или рубашки?

Девушка отрицательно покачала головой. Акимов бросил пристальный взгляд в сторону окна, где в отражении, на зеркальной поверхности, толстая директриса беззвучно показывала своей работнице пухлый тугой кулачок. Он резко повернулся, но женщина уже опустила руку.

– А пуговицу видели такую?

– Так это вроде от школьной формы, мальчишкам шьют на рукава, – раздался высокий голос. Вторая швея, с длинным носом, кривая на один бок, стояла за спиной Сергея и с любопытством разглядывала в