То, что они видят, – не природное образование. Это – масштабная плантация, и трудящиеся на ней работники хорошо видны. Куда бы Порция ни бросила взгляд, она видит все новых, а если посмотреть за квадраты рощиц, то можно различить кучу с крутыми склонами, явно верхнюю часть колонии владельцев плантации, основные помещения которой скрываются под землей. Облако дыма висит над ней словно ненастье.

Родичи Порции прекрасно знают, что они – не единственные хозяева этого мира. Хотя они не могут знать, как именно нановирус тысячелетиями изменял здесь жизнь, они разделяют эту планету с некими видами, которые воспринимаются ими как нечто большее, чем животные. Плевуны – представители нижней части спектра, едва отошедшие от состояния животной природы, однако если заглянуть в их маленькие слабовидящие глаза, становится видно, что это – существо разумное, а следовательно, опасное.

Западные океаны, на которые выходит Большое Гнездо Порции, – это территория ротоногих, с которыми ее народ поддерживает осторожные ритуализированные отношения. Их предки были свирепыми и изобретательными охотниками с беспрецедентно острым зрением и смертоносным естественным оружием. Они жили колониями, где бытовали контракты на жизненную территорию. Они также оказались благоприятной средой для вируса и развивались параллельно с народом Порции. Возможно, из-за водной среды обитания, а возможно, потому, что они по природе своей склонны дожидаться появления добычи, их общество, по меркам Порции, простое и примитивное, однако этим двум видам не из-за чего конкурировать, так что на литорали они порой обмениваются дарами – плоды земли за плоды моря.

Гораздо большую озабоченность вызывают муравьи.

Порция понимает природу муравьев. Рядом с Большим Гнездом имеются их колонии, и у нее есть как личный, так и генетически закодированный опыт, на который можно опираться. Согласно коллективному опыту Большого Гнезда колонии муравьев – непростые соседи. С ними надо обходиться решительно: если их не трогать, они обязательно станут расширяться в ущерб всем тем видам, которыми сами муравьи не интересуются, и в их число, естественно, войдет и вид, к которому принадлежит сама Порция. Они могут быть уничтожены – в ее унаследованных Пониманиях содержатся хроники подобных конфликтов, – но война даже с небольшой колонией затратна и невыгодна. В качестве альтернативы их можно размещать и ограничивать, тщательно манипулируя их решениями.

Порция знает, что муравьи не похожи ни на ее народ, ни на плевунов, ни на ротоногов с западных отмелей. Она знает, что с отдельными муравьями нельзя договариваться или общаться, им даже угрожать нельзя. Ее понимание неизбежно ограничено, но близко к истине. Каждый муравей сам по себе не мыслит. Он обладает сложным набором реакций, основанных на широком диапазоне стимулов, многие из которых представляют собой химические сообщения, созданные другими муравьями в ответ на какие-то еще события. Внутри колонии нет разума, но имеется такая иерархия взаимодействующих и взаимозависимых инстинктов, что Порции представляется, будто за действиями и реакциями колонии стоит некая сущность.

С муравьями нановирус одновременно потерпел поражение и добился успеха. В системе реактивного принятия решений вирус создал стратегию экспериментов и исследований, которая близка к строгим научным методам, однако она не привела к возникновению интеллекта, который бы опознали люди или пауки. Муравьиные колонии эволюционируют и приспосабливаются, организуют новые касты, исследуют и используют ресурсы, создают новые технологии, совершенствуют их и устанавливают между ними связи – и все это без вмешательства чего-то похожего на сознание. Здесь нет коллективного разума – есть только громадный и гибкий механизм биологической дифференциации, самосовершествующееся устройство, предназначенное для поддержания самого себя. Оно не понимает, как именно работает то, что оно делает, однако постоянно расширяет свой поведенческий репертуар и опирается на те найденные методом проб и ошибок пути, которые оказываются плодотворными.

Порция понимает все это довольно смутно, но она знает, как муравьи действуют, а как – нет. Она знает, что муравьи по отдельности не могут создавать новое, а вот колония каким-то странным образом способна принимать нечто похожее на обоснованное решение. Применение силы и вознаграждения, сужение доступных колонии вариантов таким образом, чтобы предпочтительным стал именно тот, который желателен паукам, могут привести к тому, что колония примет границы своей территории и свое место в мире – и даже станет полезным партнером. Колонии – идеальные сторонники теории игр: они будут сотрудничать в том случае, если этот образ действия менее затратен и более полезен, чем другие стратегии, такие как война с тотальным геноцидом.

Колонии, с которыми она уже знакома – рядом с Большим Гнездом, – конечно, раз в десять меньше той, которую она сейчас наблюдает. Фабиан объясняет, что когда-то здесь было несколько враждующих колоний, но одна стала доминирующей. Вместо того чтобы довести более слабых соседей до вымирания, главенствующая колония включила их в собственную стратегию выживания, позволив сохраниться, но сделав своими частями, используя пищу, которую они собирают, и технологии, которые они разработали. Это – первое сверхгосударство планеты.

У Порции и ее спутников идет короткий возбужденный разговор. Эта сверхколония достаточно далека от Большого Гнезда, чтобы в настоящий момент ему угрожать, однако пауки способны заглянуть вперед и увидеть, что само ее существование в этом месте угрожает будущему их народа. Необходимо найти решение – но, чтобы оставшиеся дома родичи Порции могли продумать подобный план, им понадобится вся информация, какую она только сможет им доставить.

Им придется продолжить свое путешествие по землям муравьев.

Фабиан на удивление полезен. Он сам заходил дальше этого места: на самом деле такие походы в обычае его семьи. Это опасно, но они выработали способы свести к минимуму риск возникновения тревоги, и, когда добычи бывает мало, кладовые муравьев становятся последним средством спасения.

Прибыл новый отряд муравьев: они явились за древесиной. Пауки отступают в лес и смотрят, как насекомые принимаются разделять уже поваленные стволы на куски подходящего размера, используя кислоту и силу своих челюстей. Порция быстро замечает нечто новое: касту, которой она никогда раньше не видела. Ветки меньшего размера отделяют и уносят с виду непримечательные рабочие особи, а вот стволами занимаются муравьи с длинными изогнутыми мандибулами с зазубренной внутренней поверхностью. Они захватывают ими окружность ствола и чуть сдвигают ротовые части относительно друг друга, все углубляя и углубляя бороздку, чтобы отделить кругляш. Однако эти мандибулы не появились из яйца вместе с самим муравьем. Они сверкают на солнце незнакомым Порции блеском: жесткие зазубренные насадки, на удивление быстро раскусывающие и распиливающие дерево на части.

Возглавляемые Фабианом пауки нападают на заготавливающий древесину отряд муравьев, быстро и умело загоняя в ловушку и убивая. Потом они их обезглавливают и расчленяют, добывая ароматические железы. Эти муравьи мельче Порции – от пятнадцати до тридцати сантиметров в длину, – а при схватке один на один пауки оказываются сильнее и быстрее и сражаются более умело. Им только необходимо избежать общей тревоги, чтобы против них не мобилизовали большие отряды.