Нахмурившись, Уорс покачал головой.

– Спасибо, мама, но у меня нет аппетита.

– Он появится, когда ты почувствуешь их запах. Анна так старалась. – Она улыбнулась. – Ты же знаешь, как она хочет тебе угодить.

Если его мать не прекратит болтать, он не выдержит. Его тошнило, а голова болела, словно внутри нее работал отбойный молоток.

Но как он мог сказать родителям, что напился до полусмерти из-за того, что ему не удалось переспать с женщиной, которую они так презирали?

– Ты ужасно выглядишь, – заметила Ева.

– Спасибо, – саркастически произнес он.

– Не ерничай, – осадила его мать.

Он закатил глаза.

– Не приставай ко мне, мама, я не в настроении.

– А ты когда-нибудь бываешь в настроении?

– Что ты имеешь в виду, черт побери?

Тед замахал руками.

– Эй, вы оба, хватит. Ведите себя как цивилизованные люди.

– Я пошла разогревать лепешки, – с едва скрываемым раздражением произнесла Ева.

– Не обращай внимания на свою мать, – сказал Тед, когда его жена удалилась.

– Я уже привык, – криво усмехнулся Уорс.

– Будь к ней терпимее, сынок. Она желает для тебя самого лучшего, и, по ее мнению, это политика.

– А что, если я с этим не согласен? – спросил Уорс.

Ева вернулась в комнату и поставила на стол тарелку с горячими лепешками. Тяжело сглотнув, Уорс отвернулся, чтобы не смотреть на них. От одного их запаха его выворачивало наизнанку. Может, потом он съест одну, чтобы успокоить мать.

– Передай мне свою тарелку, – с улыбкой сказала Ева, уверенная в том, что взяла верх над сыном.

– Не сейчас, – ответил Уорс. – Пока я ничего не хочу, кроме кофе. – Это было ложью. В данный момент ему хотелось лишь одного: вернуться домой, принять душ и лечь спать.

– Вернемся к нашему предыдущему разговору. Ты уже принял решение?

Услышав тревожные нотки в голосе отца, Уорс вздохнул. Его мать молчала, ожидая ответа.

– Нет.

Оба родителя ошеломленно посмотрели на него.

– Не могу поверить, что ты до сих пор тянешь резину, – раздраженно произнесла Ева. – Уже пора было бы решить.

– Это не так легко. Для меня это важное решение и серьезные обязательства.

– Почему тебя сейчас это беспокоит? – спросил Тед, нахмурившись. – Прежде ты всегда смело принимал вызов.

– Ты же знаешь, что на первом месте для меня коневодство, – заметил Уорс. – Заниматься двумя делами одновременно будет сложновато.

Ева махнула рукой.

– Заниматься лошадьми ты сможешь всегда, а вот шанса сделать политическую карьеру у тебя может больше не быть.

– Я прекрасно это понимаю, мама.

Ева пристально посмотрела на него.

– Ты также должен понимать, что, если не поспешишь и не женишься на Оливии, ты ее потеряешь.

Это было последней каплей, переполнившей чашу терпения. Уорс соскочил со стула, напугав своих родителей.

– Я не собираюсь жениться на Оливии.

Глаза Евы расширились от удивления.

– Что?

– Что слышала.

– Никогда? – пролепетала Ева.

– Никогда, – устало ответил Уорс.

Ева и Тед молча переглянулись. Их лица выражали недоумение и тревогу.

– Это все из-за нее, не так ли? – язвительно произнесла Ева.

Уорс сложил руки на груди.

– Не понимаю, о чем ты.

– Прекрасно понимаешь, черт побери.

– Ева, – одёрнул Тед жену.

– Разве ты не видишь, что с тех пор, как Молли вернулась, он сам на себя не похож.

– Не впутывайте сюда Молли, – сказал Уорс тоном, не терпящим возражений. – Раз уж мы коснулись этой темы, держитесь от нее подальше. Я знаю, что вчера вы с Оливией обидели ее. – Он сердито посмотрел на отца. – К тебе это тоже относится.

Тед покраснел, а Ева стиснула зубы.

– Мы имеем право… – начала она.

Уорс перебил ее:

– Ни вы, ни Оливия не имеете права решать за меня.

– Уорс, ты меня пугаешь.

– Если эта из-за Молли, то можешь быть спокойна. Она меня ненавидит и хочет как можно скорее отсюда убраться.

Ева облегченно вздохнула.

– Слава богу.

Допив кофе, Уорс поставил на стол кружку.

– Спасибо за кофе.

– Ты что, уезжаешь? – удивленно спросила Ева.

– Да. Мы все обсудим позже, а пока постарайтесь не вмешиваться в мою жизнь.

Направляясь к двери, Уорс ни разу не обернулся, но был уверен, что оба родителя с разинутыми ртами уставились ему вслед.

С глаз долой, из сердца вон.

Если бы только это было так.

Уорса уже три дня не было дома, и мысль о предстоящей встрече с ним приводила Молли в ужас. Но она была неизбежна, и Молли прекрасно это знала. Он сказал Максин, что собирается в Даллас смотреть лошадей. Разумеется, Молли не жаловалась на то, что он не поставил в известность ее. Чем меньше она будет иметь дело с Уорсом, тем лучше для нее. Однако всякий раз, когда кто-то хлопал дверью, ее бросало в дрожь.

Воспоминания о том, что произошло в конюшне, не оставляли ее в покое. После этого инцидента она была сама не своя. Выполняла свои обязанности, заботилась о сыне и матери, но не могла ни на чем сосредоточиться. Ей казалось, что все это делал кто-то другой.

Почувствовав легкое головокружение, Молли прислонилась к буфету. Стресс. Этим все объяснялось. Она не знала, что ей делать, и в этом была вся проблема. Чем дольше она находилась на ранчо, тем невыносимее становилась мысль об отъезде. Из-за Уорса.

Между тем она постоянно напоминала себе о том, как он с ней поступил, как вырвал ей сердце и растоптал его. Теперь, когда у нее есть Трент, нельзя допускать, чтобы это повторилось. Хотя Уорс и отрицал, Молли знала, что в конце концов он женится на Оливии. В то же время ей ужасно хотелось заняться с ним любовью.

В кого она превратилась?

Не желая отвечать себе на этот вопрос, Молли продолжала яростно начищать столовое серебро. Она почти закончила, когда в кухню влетел Трент.

– Мама, мама!

– Что, мой сладкий?

– Уорс вернулся.

У Молли внутри все оборвалось, но она постаралась не подавать виду.