Вернувшись домой, я тотчас схватила свой лэптоп. Вся пропотевшая, пропахшая бытовой химией, я срочно нуждалась в душе. Но еще больше я нуждалась в информации. Расспрашивать Дэвида о Кевине мне не хотелось, его отца – тем более. От волнения я могла сболтнуть что-то лишнее, что заставит их сомневаться в моей вменяемости. Нет, спасибо, это мне сейчас нужно меньше всего. С Айдин тоже не хо – телось об этом говорить – я не знала, были ли они с Кевином знакомы. Молодая турчанка, после разгрузки шезлонгов показавшая мне хозяйство для уборки, была к тому же не особо разговорчивой. Возможно, она боялась, что я претендую на ее рабочее место. Айдин дважды упомянула, что у нее двое детей, а ее муж уже полгода безработный.

Тогда я сконцентрировалась на своей новой работе, чтобы выполнить ее наилучшим образом, и постаралась не думать о Кевине, по крайней мере пока не окажусь дома, – с переменным успехом. Мне постоянно казалось, что я слышу его глухой голос, его просьбу о помощи и чувствую под своей рукой его холодные пальцы. «Я ведь до него дотронулась, – вспоминала я. – Действительно дотронулась. Так же, как перед этим до картонной коробки». Нет, Кевин не мог быть призраком. Это невозможно. Думать так было бы явным заблуждением.

Когда я наконец разыскала местный новостной портал, то снова начала дрожать.

Зрелищный пожар микроавтобуса стал главной заботой полиции и пожарной команды в минувшее воскресенье. Как сообщает полиция, многочисленные водители, проезжавшие по берегу озера со стороны объездной дороги Ульфингена, видели горящий автобус, возле которого работали пожарные. По их словам, в транспорте находилось нечто ускорившее возгорание – две запасные канистры с бензином и бутылка водки. Фургон сгорел практически полностью.

«Мы не исключаем технической поломки, которая могла произойти в старой машине из-за аномальной жары. Однако скорее мы склоняемся к версии, что это необычный способ самоубийства», – сообщил полицейский.

Предположительно девятнадцатилетний водитель автобуса скончался на месте, его останки отправлены на судмедэкспертизу. Тело очень сильно повреждено огнем. Молодой человек ранее в день пожара угрожал лишить себя жизни. За прошедший год он также осуществил две неудачные попытки суицида, его успевали спасти. Как мы узнали от семьи, он не раз проходил психиатрическое лечение из-за депрессии.

Далее в статье сообщалось о большой удаче: пожар обнаружили вовремя, и огонь не успел перекинуться на сухую траву и близлежащие хлебные поля. Покачав головой, я откинулась на спинку стула. Нет, невозможно, чтобы я видела призрак Кевина. В то же время передо мной лежало доказательство, что он погиб за день до того, как я видела его в беседке. Тогда понятно, как он мог так быстро исчезнуть, не оставив следа. Привидениям это под силу.

В клинике я встречала людей, утверждавших, что они видят духов. Интернет тоже кишел подобными свидетельствами. Так почему я не могу? Выходит, я, Дора, медиум. Дора, умеющая общаться с призраками. Не только преследуемая своим мертвым братом, но и говорившая с умершим юношей. Чтобы подавить приступ истерического смеха, я крепко схватила себя за предплечье. Реальное ощущение против нереального. Помогло.

Потом я подумала о докторе Норде – о том, что он сказал мне в нашу последнюю встречу. Что парень в беседке был всего лишь символом моего подавленного воспоминания. Но почему, черт возьми, именно Кевин? Я ведь даже не была с ним знакома. Как я ни старалась, не могла докопаться до истины.

В этот момент в дверь кто-то постучал. Вошла мама.

– Джио кара, – сказала она, протягивая мне бутылку с лимонадом, – мы с тобой снова подруги?

– Ну да, конечно.

Мне было приятно видеть ее. В ее присутствии я не столь сильно чувствовала собственное одиночество, от которого часто страдают фрики и которому они не могут противопоставить ничего, кроме отчаянного желания не быть сумасшедшим.

– Как прошел твой день? – спросила я, когда мама села рядом со мной.

Мама выглядела уставшей и напряженной. Я подумала, что дело не только в бутылке вина и событиях прошлой ночи.

– Не так уж хорошо.

– Что-то связанное с работой?

Она отмахнулась:

– Давай лучше поговорим о чем-нибудь другом. Что ты делала сегодня? Была у доктора Норда?

Я рассказала ей обо всем, упомянув, что доктор увеличил дозировку лекарства. Мама кивнула и улыбнулась:

– Так будет лучше, кара. Вот увидишь. Мы все хотим тебе только добра.

– Он тоже так сказал, – подтвердила я, вздохнув. – Могу я тебя кое о чем спросить?

Она налила два стакана лимонада и протянула один мне:

– Разумеется. Почему бы нет? Ты хочешь поговорить о том парне? Юлиан, кажется, его зовут?

– Нет, оказалось, он занят.

– Мне очень жаль. Итак, что же тебя гнетет?

Я проглотила комок, прежде чем решилась задать вопрос:

– Мама, ты веришь в привидения?

Она поглядела на меня расширенными глазами:

– В привидения? У тебя снова галлюцинации?

– Нет. – Я отпила из стакана глоток. – Я о другом.

Мама почувствовала явное облегчение. Она взяла свой стакан и какое-то время размышляла. Потом пожала плечами:

– Не знаю. Скорее нет. Почему ты спрашиваешь?

– Ты помнишь Стефано, с которым я лежала в клинике?

– Маленького шеф-повара?

Я невольно улыбнулась, вспомнив рецепт лазаньи.

– Да, его.

– Что с ним?

– Его родители погибли в автокатастрофе.

– Да, припоминаю. – Мама печально кивнула. – Бедный малыш!

– Он утверждал, что слышит голоса умерших родителей, – продолжила я. – Они попросили его найти водителя, того, кто был виноват в аварии. Он скрылся с места столкновения, даже не попытавшись оказать им помощь и не позвав на помощь других. Родители описали Стефано, на какой машине ехал тот мужчина. И сказали, что это был именно мужчина. С коротко подстриженными волосами, в очках. Но никто не поверил Стефано. Наверняка и сейчас ему никто не верит. Наш врач считал, что Стефано только воображает себе эти голоса, это его способ побороть травмирующие воспоминания. Стратегия, чтобы выжить.

– Я тоже так думаю, Дора. – Мама поставила стакан на мой стол. – То же самое было с Каем, которого ты видела то и дело.

– Но, может быть, я видела его призрак? Возможно, он хотел мне что-то сообщить? Что-то из того, о чем я сейчас не могу вспомнить?

«Так же, как Кевин хотел мне что-то сообщить», – добавила я мысленно.

– Нет, Дора, – возразила мама. – Возможно, дело в моем католическом воспитании, но я в такие призраки не верю. Думаю, что образы наших близких хранятся в нашей памяти и в нашем сердце. Когда я думаю о Кае, он будто рядом со мной. Но он не слоняется по нашему дому и не преследует меня. Поверь, кара: то, что ты видишь и слышишь в последние месяцы, – последствия пережитого тобой шока. Принимай дальше свои таблетки и положись на саму себя и на Бога. Он поможет тебе, дорогая.