Я вся покрылась потом.

– Вероятно, это просто из-за жары, – пробормотала я тихо.

Свой голос я едва слышала, так как в ушах бешено стучал пульс.

– Всего лишь проклятая жара, – повторила я.

Затем я встала и спустилась вниз, в кухню. Как только мои стопы коснулись плитки на полу, я почувствовала приятную прохладу. Дышать тотчас стало легче.

В клинике нас научили, что на ночь полезно пить молоко с медом – это лучшее лекарство от кошмаров. «Это чудесная смесь из разных жидкостей, белка и углеводов, полезная для организма», – объяснил мне тогда доктор Форстнер. Я взяла большой стакан, наполнила его холодным молоком и добавила несколько ложек меду. Затем жадно проглотила сладкое молоко и посмотрела в окно.

Гром по-прежнему раздавался, но дождь еще не начался. Вместо этого воздух был пронизан электричеством. Какое-то время я неподвижно стояла, глядя на вспышки за стеклом, постепенно приходя в себя и мысленно благодаря доктора Форстнера за его совет про молоко. Вдруг в саду Нордов я заметила маленький красный огонек и улыбнулась: над ним поднималась струйка дыма. Поставив пустой стакан на стол, я поспешила в свою комнату, чтобы набросить на себя что-нибудь. Сунув ноги в сандалии, я выскользнула из дома.

В моей старой школе был переход, связывающий основное здание с другим корпусом. Если войти в этот переход в жаркий день, сразу начинаешь ощущать себя как в оранжерее. Именно так я ощущала себя и на этот раз, едва вышла из дома. Поселок будто был накрыт стеклянным куполом, под которым становилось все жарче и жарче. Даже в моих легких джинсовых шортах и футболке было чудовищно жарко.

Стояла мертвая тишина, раздавался лишь стрекот сверчка, решившего поработать в ночную смену. Один из соседей недавно стриг траву, и в воздухе ощущался приятный сладковатый запах. Однако от жары он сделался слишком резким, как у любительниц злоупотреблять парфюмом.

Юлиан стоял в своем саду в тени куста и курил – явно втайне от отца, который мог выглянуть в окно.

– Тоже не можешь заснуть? – спросила я, подходя к нему.

Небо все еще то тут, то там загоралось всполохами.

– Да, слишком жарко.

Он бросил окурок на землю и тщательно втоптал рядом с кустом роз. Затем Юлиан посмотрел на меня. Взгляд его черных глаз был неожиданно мягким. В них стояло отчаяние. Я снова вспомнила о том, что сказал мне его отец. Что Юлиан переживает тяжелые времена.

В прошлую нашу встречу он старался держаться бодро, но сейчас был слишком уставшим, чтобы скрывать свои истинные чувства. Его коричневая стена, которую я ощутила тогда, в беседке, сделалась значительно тоньше.

– Твой отец рассказал мне о твоей маме, – сказала я. – Если ты захочешь об этом поговорить, я всегда готова тебя выслушать, окей?

– Хорошо. Спасибо за предложение.

– Учитывая, что ты вчера предпринял ради меня такую вылазку и наслушался всякой чепухи, это самое меньшее, что я могу для тебя сделать.

Он слабо улыбнулся. Взглянул на небо, потом снова на меня.

– Ты боишься высоты? – спросил вдруг он.

– Думаю, нет. А что?

– Хочешь, съездим кое-куда?

Снова сверкнула молния, и раздался гром, сопровождаемый мощным порывом ветра. Ветер пах приближающимся дождем.

– Сейчас начнется гроза, – заметила я.

Юлиан только пожал плечами:

– Ну и что? Вчера ночью тоже была гроза, однако тебе это не остановило.

Я усмехнулась:

– Да уж.

– Соглашайся! Сейчас принесу шлем. Это недалеко, ты обязательно должна это увидеть! Особенно сейчас, перед грозой.

Снова мы мчались на мотоцикле в ночи, и теперь я была уверена: это прекрасный сон. Да, было здорово прижиматься к спине Юлиана и ощущать, как теплый ветер дует нам в лица. Может быть, это глупо и я не способна соображать из-за стресса, но в этот момент я почувствовала себя счастливой! Мне было все равно, что где-то существует белокурая шахматистка Сандра. Вместе со всеми остальными моими заботами она растворилась в темноте, окружающей нас. Мы уезжали прочь от всего тягостного – и наслаждались этим. Сейчас мне ох как не хватало такой беспечности.

Рядом с Юлианом не существовало никаких монстров. Никакого мертвого Кая, никакого Кевина, никакой девушки с глазами насекомого – ничего, что вызывало во мне страх. Вместо этого я ощущала лишь свободу, и это ощущение усиливалось по мере того, как мы продвигались вперед по узким улочкам в гору, в сторону выезда из Ульфингена. Как будто мы выплывали со дна моих кошмаров на поверхность.

Выехав за пределы города, Юлиан свернул в рощицу. Сверился с туристической картой и заглушил мотор.

– Мы на месте, – объявил он, указав на стенд с надписью «Смотровая площадка».

Мы сошли с мотоцикла и направились к каменному парапету, окружавшему смотровую площадку.

– Ну как? – Юлиан подмигнул мне. – Что ты на это скажешь?

– Ого! – единственное, что я смогла произнести.

Даже воздух здесь пах как-то по-особенному: скалами, лугами, цветами долины, раскинувшейся внизу. От открывшегося вида я буквально потеряла дар речи. С площадки было видно всю долину целиком. В предгрозовой полутьме угадывались лишь контуры предметов. С запада виднелось скопление огоньков – ночное освещение бассейна. Как раз под нами двигалась светящаяся точка – чья-то одинокая машина, ехавшая по объездной. С высоты она напоминала светлячка. Черная поверхность озера Ульфингена сверкала в блеске молний, а за ним виднелась еще группа огней, принадлежащих, видимо, какому-то поселку или деревне. Но самым захватывающим зрелищем были облака, нависшие над долиной. Словно гигантские комья черной ваты, впитывающие в себя молнии. Из-за облаков возникало чувство, будто мы находимся на большой высоте.

– Ну как? Рискнешь? – спросил Юлиан и ловко вскочил на стену.

Он какое-то время балансировал, как канатоходец, с вытянутыми в стороны руками, потом замер.

– Конечно, а ты как думаешь? – ответила я и последовала его примеру.

Мне потребовалось больше времени, чтобы найти баланс. Хоть у меня не возникло головокружения, желудок немного сжался, когда я взглянула с платформы вниз.

– Не надо смотреть вниз! – сказал Юлиан, схватив меня за руку. – В этом и состоит хитрость, понимаешь? Никогда не смотри вниз!

Я не сразу поняла, почему он это сказал. Затем Юлиан продолжил, указав на огни, которые я приняла за деревню:

– Видишь огоньки вон там, внизу? Это госпиталь Святой Марианны. Палата моей мамы на третьем этаже. Сегодня врачи сказали нам, что больше они ничего не могут сделать. При этом мама выглядит довольно хорошо. Мама давно стояла в листе ожидания, и наконец-то для нее подобрали донорское сердце. – По его лицу пробежала тень улыбки, мгновенно исчезнув. – Все шло как нельзя лучше, но она подхватила этот проклятый вирус, MRSA[14]. Такое часто происходит в больницах, сказал папа. Врачам пришлось отказаться от операции и изолировать ее. Теперь придется ждать еще много дней, потому что она сильно ослабла. Нам нельзя к ней, мы общаемся только через стекло. Будто она уже умерла.