— Э, сейчас увидишь.

Перевесили тело через перила моста — ноги с одной стороны, торс — с другой.

— Теперь осциллограф, Жека-джан.

Жека нагнулся за осциллографом и клетками кожи ощутил внезапное движение. Обернулся, но было поздно. Труп кавказца соскользнул с ограждения и полетел вниз. Через три секунды раздался всплеск воды.

— Бля, упустили! — выругался Жека.

— Сейчас попробуем попасть в него этой штукой, — произнес Эргаш, ставя осциллограф на место, где только что висел кавказец. — Может, утонет тогда, да?

Жека не успел возразить, как узбек толкнул ящик осциллографа с моста.

Всплеск от его падения в воду. Испуганное кряканье уток.

— Не попал, кажется, да? Жека, вернемся на «Треугольник». У меня есть еще старый аккумулятор, привезем и кинем его.

— Ты что, устроил тут тренировки по метанию тяжестей в плавающие трупы? Новый вид спорта в олимпийской программе?

— Жека, не ругайся, да? Поехали лучше в «Фидель».

В Кунсткамеру тебя лучше.

— А этот так и будет плавать?

— В реку унесет или рыбы съедят.

— Какие тут рыбы?

— Ну, я не знаю, да? Караси какие-нибудь. Можно в Яндексе спросить. Доставай айфон, да? Карасей наловим, со сметаной пожарим…

— Голодной куме одно на уме, — пробормотал Жека.

— Куме? Это который кум — королю?

Жека промолчал, прикидывая, сколько его отпечатков и этих… микроволокон осталось на трупе. Ну и денек…

— Погнали, отвезу тебя в «Фидель», — сказал он Эргашу.

— Давно бы так, да? Пора выпить-потанцевать. Стресс снять, да? «Yeah Yeah Yeahs» послушать. Как там в книжке-малышке было? — Узбек наморщил лоб, пошевелил губами. — «Мы лучше поспешим на бал, куда стремглав в ямской карете-шмарете уж мой Онегин поскакал». Жека-джан, а карета на бензине или на дизеле ездит? И кто такой Онегин?

Его чувства обострены до предела, остро заточены кокаиновым приходом. Реакция и периферийное зрение — как у пилота F1. Мысли в голове — обо всем сразу. Запиши их — и можно будет отхватить Нобелевскую премию. Сердце бьется в конвульсиях — зверь, на последнем дыхании забравшийся в нору грудной клетки, чтобы там умереть. Рвущийся из штанов пенис превращен наркотической эрекцией в еще одну ручку переключения передач.

Ощущение потери куда-то спряталось, или он оторвался от него — с визгом прокручивающихся на месте колес стартовав с той заправки под мостом. Чувство вины — теперь это просто кусочки серого вещества в его голове.

Марк облизывает губы сухим языком, сглатывает комок в горле. Жажда, как будто бы он неделю не пил. Ему нужен хотя бы глоток воды.

Он проносится мимо сетевого суши-бара и кафешки «Капучино в Купчино». За большими окнами — посетители (кофе в такой час?) и повернутые большими экранами на улицу ЖК-телевизоры. Наверное, для того, чтобы местные бездомные могли собраться снаружи и посмотреть «Fashion TV».

Со Славы Марк сворачивает на Бухарестскую. Две минуты — и вот он, клуб «Fireball». Филиал ада, если Марка кто-то спросит. Приложи ухо к асфальту Альпийского переулка — и сквозь уханье басов услышишь приближающийся гул копыт. Всадники Апокалипсиса.

Марк припарковывается в квартале за клубом, под окнами многоэтажки, неосторожно вставшей прямо у проезжей части. Пешком доходит до «Fireball». Около входа трется компания из шести пьяных и полупьяных человек обоего пола. Громко обсуждают, что делать, куда ехать теперь — когда охрана выгнала из «Файрбола». Их отчаяние размазывается по кирпичным стенам заведения, смешивается со светом от красно-бело-черной вывески. Марк проскальзывает мимо них и под висящей над входом черной с аэрографическими языками пламени «победой». Двое охранников, один из которых кивком головы направляет Марка к окошку кассы. Марк приподнимает руки вверх и произносит:

— Я к Драгану, ребята. По делам.

Охранник, посылавший его к кассе, узнает имя, отворачивается, быстро, двумя фразами решает вопрос по рации и спрашивает у Марка:

— Знаешь, где он?

— Да, спасибо.

Мимо афиш недавних концертов Евгения Моргулиса, «Секрета» без Леонидова и Фоменко и мероприятия «Цой жив!» Марк попадает в зал, декорированный мотоциклами вроде старенькой «хонды» или «урала». «Зал рок-н-ролльной славы», как он тут называется. Дым коромыслом. Сцена пустая, на танцполе перед ней под поздних «Red Hot Chily Peppers» отплясывает толпа. Взгляд Марка выхватывает странных персонажей. Похожая на кузнечика тощая девица с маракасами в руках. Тип в деловом костюме, из-под которого видна тельняшка. С виду — водитель маршрутки — боров с обнаженным волосатым торсом. Все столики заняты. К барной стойке — длинные хвосты стоящих людей. Попытаться пролезть мимо них — героический поступок, но Марк сейчас не в том состоянии, чтобы зависнуть в очереди. Он проталкивается к стойке и, на мгновение опережая худого очкарика, говорит бармену — унылого вида парню в темно — синей фирменной футболке:

— Одну «колу», пожалуйста.

Бармен кивает, поворачивается к холодильнику у себя за спиной и достает банку «кока-колы». С шипением открывает ее.

— Лед нужен? — спрашивает он.

— Да.

— Лед платный, — предупреждает бармен, кидает в высокий стакан три кубика льда и наливает поверх них пенящуюся коричневую жидкость.

Очкарик, перед которым Марк пролез, молчит, но стоящая за ним блонда-малолетка, которой давно пора спать — завтра в школу, начинает выступать.

— Эй, тебя тут не было. Чего лезешь без очереди?

Марк с трудом улыбается. Мышцы занемели, как будто ему сделали пересадку от лица Сильвестра Сталлоне или вкачали лошадиную дозу ботокса.

— Извини. В аэропорт тороплюсь, бабушка прилетает.

Неудачная шутка не срабатывает. Блонда, лицо которой выглядит маской из-за слоя косметики, толкает его рукой в грудь. Манеры в духе «Дома 2».

— Ты, бля! — громко говорит она. — Самый умный? — и обещает. — Сейчас с тобой разберутся!

Бросает свою очередь и, оглядываясь, уходит в сторону столиков. Очкарик старательно прячет злорадную ухмылку, бармен в ожидании бесплатного зрелища не спеша отсчитывает сдачу с крупной купюры. Марк в несколько длинных восхитительных глотков осушает стакан, морщится от ударивших в нос газов, засасывает со дна в рот пару кубиков льда, сгребает в карман сдачу и отваливает от стойки. Огибает толпу, танцующую уже под «Americana» «Offspring», подходит к неприметной двери с табличкой «Только для персонала», набирает несложный код и оказывается в длинном как кишка крокодила коридоре, тускло освещенном редкими, мигающими как будто бы в такт музыке лампами. Как только дверь за Марком захлопывается, в нее со стороны танцпола стучат кулаки. Неразборчивый возглас, в дверь начинают бить ногами. Не обращая внимания, Марк идет по коридору. С каждым его шагом музыка и удары в дверь становятся тише и пропадают, когда он сворачивает в совсем узкий боковой проход. Неприятное чувство того, что стены сжимаются. В трубах, идущих по потолку, шумит вода. Лед стремительно тает во рту. Коридор настолько длинный, что Марку кажется, что он уже в другом здании, когда перед ним возникает металлическая лестница вроде корабельной. Марк вбегает наверх, не касаясь руками перил. Небольшое помещение, два здоровых малознакомых охранника развалились в разномастных мягких креслах и смотрят в мониторы, на которые приходит изображение с видеокамер, установленных в клубе. Мельком Марк замечает на одном из мониторов вид изнутри кабинки туалета. Охранники хотят что-то спросить у Марка, но на мониторе в кабинку рывками, как космонавт, заходит девушка и начинает расстегивать джинсы. Внимание охранников тут же переключается на нее, и они машут руками: