Такое меня на него зло взяло! Я к нему, как к человеку, а он тут со мной финтить начинает. Сейчас, думаю, позвоню ребятам, пусть присылают группу поддержки с постановлением. Документы изымем, материал на возбуждение уголовного дела я к утру состряпаю и передам его, тепленького, в следственный отдел. Пусть к нему там адвокатов водят.

Уже за трубку взялся. Посмотрел на него, а он, видать, прочухал, что к чему. Бумажки у него для записок, маленькие такие, лежат на столе, вот он их берет по очереди и рвет на полоски. А руки трясутся. Ладно, думаю, последний тебе шанс дам. Где, говорю, твой адвокат.

А у него и нет никого. Час созванивались, потом еще час адвокат ехал. Смотрю — а это Витька из гаража, где у меня мерс стоит. Привет, говорю, Витек, так ты адвокат? А он говорит — да, а что у вас тут стряслось? Я ему рассказал, так, мол, и так. Витька только головой покрутил. Дело, говорит, понятное. Курсовая задница. Ну и что? Не платит, говорю. В международный суд собирается. Письмо в инспекцию написал. Ты, говорю, Витек, можешь ему объяснить, что я с ним прямо сейчас могу сделать?

А фирмач голову набок склонил и смотрит на нас внимательно. Ему, видно, непонятно, с какого это боку его адвокат с налоговым полицейским друг друга Витькой да Лешкой именуют. И чувствуется, что вся эта история у него вызывает большое подозрение.

Но тут Витька за него взялся. Для начала объяснил, что страна у нас маленькая, все друг друга знают, и ничего удивительного в нашем с ним знакомстве нет. Потом, когда фирмач чуть успокоился, кодекс ему показал. Про курсовую задницу растолковал раза три, пока до того дошло. Потом про штрафы. Потом про пени. Смотрю, фирмач вроде понимать начал.

Ничего, говорит Витька, если я, Леша, прямо при тебе ему объясню, как из этой истории вылезать? Я кивнул, конечно, самому же интересно. И начинает Витька ему объяснять. Первым делом, говорит, господин Диц, вы должны принести справочку, что высшее образование получали у себя в Соединенных Штатах и в нашей экономике ни бельмеса не смыслите. Когда у господина майора такая справочка будет, он сразу поймет, что вы не имели никакого умысла уклониться от налогов, а просто по незнанию не заплатили что положено. Потом подпишете акт, который вам из инспекции прислали. Что налогов столько-то не заплатили, да штраф признаете и с пени согласны. А я вам сейчас составлю правильное письмо в инспекцию, что денег у вас на счете столько нет и что хватает только на уплату налога. А когда деньги появятся, то вы сразу и штраф и пени заплатите. Месяца через три. У нас тут рубль немножко падает, и через три месяца все ваши штрафы в пшик превратятся. С утра сразу бегите в ваш банк и отправляйте ваши доллары обратно в Америку, чтобы они здесь никому глаза не мозолили. Вот господин майор с удовольствием сейчас согласится, что этих моих слов он никогда не слышал, и зайдет к вам завтра к вечеру.

Тут меня этот самый господин Диц и удивил. Объясните мне, говорит, еще раз про этот ваш закон. Если у вас в стране рубль дешевеет — это правда, что я за это должен налог платить? Мы с Витькой киваем. И еще столько же штрафу заплатить? Мы опять киваем. И еще другого штрафу — забыл, как называется, новое русское слово, я потом запишу — тоже должен еще столько же заплатить? Киваем. Это, говорит господин Диц, есть очень дурацкий закон. С таким законом к вам, говорит, нормальный инвестор никогда не придет. Я всем инвесторам расскажу, что у вас есть такой закон. А теперь я вам скажу, что я ничего такого, что вы мне, господин адвокат, советуете, делать не буду. Я по-другому сделаю. Я завтра же заплачу налог. И штраф заплачу. И этот… другой штраф тоже заплачу, раз у вас такой закон. Но я так сделаю, что больше ко мне никто не придет.

Что же это вы такое сделаете, спрашивает Витька, и чую, что улыбается про себя. Что же вы такое сделаете, что к вам никто не придет? Такого и на свете не существует, чтобы к вам никто не пришел.

Я знаю, что я сделаю, говорит этот самый Диц, и у него вот так вот челюсть вперед выпячивается.

Короче, ушли мы с Витькой, он меня до гаража подбросил. А на следующий день к вечеру из инспекции мне сообщили, что фирмач все заплатил. Ну ты, говорят, Леша, даешь. Ты ему там что, утюг на живот ставил? Мы ж на нем треть месячного плана сделали. Смотри, говорят, будешь так работать, всю коммерцию распугаешь. Полегче, говорят.

А потом из газет я узнал, что такое фирмач удумал, чтобы к нему больше никто не приходил.

Когда-то на заре нового экономического движения страну потрясло известие о том, что два очень предприимчивых субъекта выписали себе зарплаты по паре миллионов рублей, заплатив с этих денег не только подоходный налог, но еще и партийные взносы. Конечно, они это сделали не потому, что столько заработали, а из каких-то высших экономических соображений, но это было совершенно неважно. Важно было то, что если бы эти типы вдруг оказались на улице и толпа узнала бы их в лицо, то висеть бы им на двух соседних фонарях. И никакая милиция не отбила бы. Прежде всего потому, что и не захотела бы отбивать.

Государственным и партийным органам было совершенно понятно, что для широких предпринимательских масс овладеть передовым опытом ничего не стоит. Раз плюнуть. А когда это произойдет, то фонарей может стихийно не хватить. И это сильно подорвет позиции страны в глазах мирового общественного мнения. Чтобы всех этих неприятностей не произошло, процесс получения заработной платы решили немного упорядочить. Посредством правильного налогообложения.

Это упорядочение привело к тому, что зарплата во всех коммерческих фирмах немедленно опустилась ниже прожиточного минимума и таковой, по всем документам, и осталась. Хотя у нас в стране и принято бить по морде, а не по паспорту, но такая чисто бумажная отмазка перевела назревавший народный бунт в латентное состояние.

Адриан специально проконсультировался в двух аудиторских компаниях — в «Прайс Уотерхаус» и еще в одной российской. И там и там ему подтвердили, что американский подданный свой личный подоходный налог должен уплачивать у себя в Америке. Если, конечно, он не намерен провести в России больше чем сто восемьдесят дней, но как раз это и не входило в планы Адриана. Хотя в целом ему в России понравилось, но задерживаться в стране, где правительство, не будучи в состоянии удержать курс национальной валюты, заставляет рассчитываться за это ни в чем не повинных иностранцев, ему не очень-то и хотелось.

Поэтому он задумал трехходовую операцию, которая должна была избавить его от последующих контактов с российскими мытарями. Первый ход. Все оставшиеся после уплаты налога и штрафов доллары немедленно конвертируются в рубли. После этого про курсовую — как они говорят — задницу можно забыть. Но на этом останавливаться нельзя, потому что падение курса через три месяца, как обещал адвокат Витя, превратит эти рубли в макулатуру. Поэтому второй ход. Образовавшиеся рубли выплачиваются ему, Адриану, в качестве заработной платы. Российский налог — ноль. Или почти ноль. А в Америке он как-нибудь с этим разберется. Но при этом рубли всего лишь переходят из безналичных в наличные, что от превращения в макулатуру, как известно, не спасает. И тогда делается третий — завершающий — ход. На рубли в банке, где наиболее выгодные условия, приобретаются наличные доллары, которые кладутся к Иосифу в банковскую ячейку на хранение.