Конечно, изложенная точка зрения не имеет ничего общего с попыткой обелить террористов. Кровавые террористические вылазки, где бы они и кем бы они не осуществлялись, – страшное зло. Никакого им оправдания нет и не может быть. А мы, как представляется, снисходительно относимся к нашим псевдолибералам, которые в данном случае смыкаются с носителями ксенофобских настроений. Серьезное противодействие русофобии, возрождающемуся нацизму, антисемитизму имеет первостепенное значение, но на данном этапе, думаю, к этому следует добавить решительную борьбу с теми, кто покушается на религиозные ценности мусульман. Однако мобилизация на борьбу против исламского экстремизма невозможна без включения местного населения, заинтересованного в серьезном противодействии не только террористам, но и коррупционерам. Не секрет, что именно коррупция является одним из основных факторов, увеличивающих сторонников отказа от светского характера власти.

Ретроспективный взгляд мог бы склонить к отрицательному ответу на этот вопрос. Первой национальной республикой на территории РСФСР стала Татаро-Башкирская Советская Республика. Один из ее создателей Султан-Галиев пытался совместить мусульманство с институтами, развивавшимися после Октябрьской революции. Широкая автономия мусульман совмещалась с созданием мусульманской организации РКП(б) и мусульманской Красной армии[71]. Однако идея совмещения мусульманской автономии в рамках РСФСР с марксистской идеологией была неосуществима: ни Центр, ни мусульманское население ее не поддержали.

Религиозный фактор вообще не сыграл практически никакой роли в создании СССР и позже Российской Федерации. Единственная автономная республика, образованная по религиозному признаку в Советском Сою зе, была Аджария в составе Грузинской ССР. Условием передачи Турцией под суверенитет Грузии порта Батум и местности, на которой была создана Аджарская Респуб лика, по Карскому договору 1921 года было следующее положение: «Население местностей, указанных в настоящей статье (статья 6 договора. – Е. П.), будет пользоваться широкой местной автономией в административном отношении, обеспечивающей каждой общине ее культурные и религиозные права»[72]. Население передаваемых Грузии территорий на тот момент было преимущественно грузинским, исповедующим ислам. Характерно, что соотношение между мусульманами и христианами Аджарии после присоединения к Грузии стало меняться в пользу аджарцев, переставших следовать законам ислама. Религиозный фактор не играл большой роли и в Чечне, где проявился не религиозный, а светский «сепаратизм».

Но можно ли считать, что в настоящее время наличие значительного числа мусульман в России практически не оказывает воздействия на процессы российского федерализма? Очевидно, нет. В местностях, населенных мусульманами, в основном на Северном Кавказе, особенно в Дагестане, сепаратизм все больше окрашивается в цвета ислама. Это нетипично российское явление. Волна исламизации политики прокатилась по многим странам. Целью ряда исламских организаций стало создание халифата на всех территориях проживания мусульман. Такие идеи распространяются и в России. Их сторонники при этом пользуются слабостью систем, представляющих традиционный ислам. Сказываются и несомненные неудачи в подготовке в духе традиционного ислама духовных служителей. Многие из нынешних имамов прошли школу в тех зарубежных центрах, где проповедуется и осуществляется соединение толкования Корана с умением пользоваться «калашниковым».

Ограничение влияния исламских экстремистов становится важной задачей развития российского федерализма. Эту задачу только силовыми методами со стороны федералов решить нельзя. Следует разбираться в причинах, почему именно молодые люди становятся податливыми на влияние экстремистов. Безработица, отсутствие перспектив роста, недовольство процветающей в местных верхах коррупцией, специфика в распределении ресурсов – все это облегчает радикальным исламистам задачу внедрения в сознание молодежи (и не только) антироссийских идей, а многих подталкивает к вооруженным действиям.

Необходимо создание обстановки противодействия исламистскому экстремизму. Важнейшей чертой такой обстановки является активное участие в противодействии экстремизму местного населения. Но мобилизация на борьбу против исламского экстремизма невозможна без включения именно местного населения в серьезную борьбу с коррупцией, которая является одним из основных факторов, увеличивающих сторонников отказа от светского характера власти.

Нельзя пройти мимо того, что происходит усиление межнациональных и межконфессиональных противоречий в результате большого притока иммигрантов в Россию из государств Центральной Азии – бывших среднеазиатских республик СССР, особенно Таджикистана и Узбекистана. О масштабах этой болезненной проблемы свидетельствуют следующие показатели 2014 года (положение радикально не меняется): в Российской Федерации находятся почти 10 миллионов иностранных граждан (без учета Крыма). Из них почти 3 миллиона превысили срок нахождения в нашей стране, почти 45 % мигрантов поселились в Москве и Подмосковье, Санкт-Петербурге и Ленинградской области[73].

При несомненной слабости селективной миграционной политики, мер, стимулирующих приток квалифицированных кадров, среди иммигрантов доминируют те, кто способен выполнять неквалифицированный труд. Однако и такие работники востребованы – в строительстве, ЖКХ, сфере услуг, аграрном секторе, экономики в целом, которая испытывает нехватку кадров всех квалификаций. Ряд экспертов считают, что иммиграция, задействованная в экономике, вообще не нужна России. Не могу разделить этого вывода, особенно когда самым негативным образом сказывается разрушенное в 90‑е годы профтехобразование. Непонятно, почему такое активное в других областях Минобрнауки не считает одной из своих важных задач восстановление системы трудовых резервов.

Другое дело, что по оценке Федеральной миграционной службы большая часть иммигрантов – неконтролируемые, в целом предоставленные самим себе. Нелегалы находят себе работу в ряде фирм, заинтересованных в привлечении поразительно дешевой рабочей силы при невыплате за нее налогов. Нелегалы вливаются в организованные преступные группы, построенные на этнической основе, и используются этими группами, зачастую сотрудничающими с полицией, для контроля над торговыми рынками. Создается впечатление, что МВД и местные власти уже согласились с тем, что большинство городских продуктовых рынков в стране под пятой иммигрантов. Не знаю, есть ли у МВД программа, восстанавливающая свободу торговли на этих рынках, что возможно, только если выбить из них иммигрантские ОПГ.