действительно, был бунт, была опасность, Дженкинс меня и правда спасал. Волосы горгоны, почему мне от этого легче и даже приятно?

Я быстро отстала от Дженкинса, который чувствовал себя намного увереннее на тропе и бодрее, несмотря на поздний час, поэтому мы поменялись местами, и теперь я задавала темп. Пока осторожно спускались, я вздохнула:

— Лорд Дженкинс, скажите, почему у всех, кто хоть как-то касается моей судьбы, возникает желание выдать меня замуж?

— Не могу сказать с уверенностью, — послышалось из-за спины. — Я, если помните, был в другом положении.

— О да, вы изображали, что собираетесь на мне жениться, — усмехнулась я. Сзади молчали. — Милорд?

— Да?

— Что бы вы сделали, если бы я выбрала вас?

— Ваше высочество, я затрудняюсь ответить так, чтобы вы поверили.

Я резко остановилась и развернулась, отчего Дженкинс влетел в меня и едва не сбросил с обрыва, но успел придержать, а мне пришлось ухватиться за его плечи.

— Ой, простите. Милорд, вы очень меня обяжете, если оставите высокопарные обращения. Я — Беастрисс, а лучше Трис.

— Я не смею.

— Смеете. Считайте, что я приказала. Ну-ка, повторите: Трис.

— Трис, — обреченно сказал мужчина.

— Эрик — ненастоящее имя?

— Пусть пока будет Эрик, Ваше... Трис.

Мы одновременно обнаружили, что так и стоим: его руки у меня на талии, мои — на его плечах. Я отстранилась и вновь пошла вниз по тропе.

— Что бы вы сделали, Эрик? — повторила я вопрос, огибая выступ скалы. Сил у меня было намного меньше, чем при подъеме, и я ступала медленно, цепляясь за камень у лица.

Эрик придержал меня под локоть:

— Осторожнее, теперь направо.

— Вы уходите от вопроса? — Усталость сделала меня ворчливой, и я старалась сдержать недовольство.

— В... Трис. Может быть, вы мне не поверите, но если бы вы назвали отцу мое имя, я бы на вас женился.

— Зачем? — спросила я озадаченно. — Разве вы проникли во дворец для этого?

— Нет, я решил воспользоваться возможностью завести несколько полезных знакомств.

— Но вы два дня не показывались из крыла женихов.

— Судя по тому, что две горничные и камеристка входили в число ваших конфиданток, вы сами знаете, насколько прислуга может быть полезнее аристократов, а слуг у нас хватало. Кроме того, во дворце была некая леди, которая знала меня под другим именем, и я решил выждать, пока она уедет.

— О, был бы забавный конфуз. Но вы все равно раскрыли себя. Верней, я вас приняла за агента нашей тайной службы, но когда полковник от вас отказался, мы поняли, что вы, действительно, агент, только тайная служба не наша. Признаться мне было бы жаль, если бы вас уволокли в допросную как Сантиона.

— За это можете не беспокоиться. Если бы меня арестовали, я бы немедленно назвался, и мне всего-лишь пришлось бы провести пару недель в камере, пока королевские службы наших стран обмениваются "любезностями", торгуются и выбирают, на кого меняться. Все же мы союзники, и работая в Ангории я не очень сильно рискую.

— Как вам удалось скрыться из дворца?

— Я неплохой шпион, — по голосу я слышала, что он улыбался. — Сантиона подвела самонадеянность, иначе он тоже исчез бы. Я-то видел, что за ним присматривают, но Сантион решил, что чем Аид не шутит, вдруг принцесса его изберет. Я сам, когда услышал, что вы поговорите с Лероем утром, понял — увы, нужно уходить.

Я заметила, что Эрик снова ушел от вопроса о замужестве и решила, что выясню в другой раз.

— Вы давно здесь?

— Два года. Это назначение было своего рода поощрением после шести лет в Галнии.

— О... Там, должно быть, намного трудней.

Эрик промычал что-то невразумительное, и я решила оставить тему. Не все тайны стоит знать. Но один ответ мне все же хотелось бы получить.

— Эрик, я понимаю, что у шпионов множество секретов, — сзади усмехнулись, — но все же хотелось бы узнать, когда и почему появился этот светящийся путь и запасы в пещере. Вы не успели бы сделать этого сегодня.

— Конечно, нет. Свергать короля тоже не один день готовятся. Первые признаки того, что Галния всерьез проверяет корону Ангории на прочность, появились еще год назад.

— Сантион?

— Да. Слуга, секретарь, один из советников и горничная, которых он успел завербовать, попали в руки вашего тайного отдела, но одно Сантиону удалось — поговорить с Эгбертом и передать галнийцам, что наследник недоволен отцом и опасается за свое положение. Галнийцы вступили в игру. Мы несколько раз передавали сведения Его Величеству, но он... м...

— Бывает упрямым, как баран, особенно, когда дело касается его детей, — зло бросила я. — Решив что-то про меня или братьев один раз, он уже не отступает.

— Да, увы, он не прислушался.

— Почему же вы не обратились к Альфреду?

— Мы обратились. Именно поэтому в ночь заговора он укрылся в Белом дворце, заблаговременно направив туда верный ему гарнизон. Но раньше, когда мы посылали сведения, ваш отец запретил что-либо предпринимать, обвинив нас в том, что мы сеем вражду в семье. Все попытки Альфреда повлиять на положение дел пресекались. Мы решили сделать то, что можем, сами.

Я пробормотала благодарность. Эрик продолжил рассказ.

— Умрет ли Бернар Второй или подпишет отречение, но остаетесь вы с Альфредом. Ваш средний брат на виду, и с ним нужно управляться хотя бы сделав вид, что заговорщики действуют по закону. К вам же можно тихо подослать наемников, чтобы похитить или убить. Поэтому мы подготовили запасной путь.

— Если вы предполагали, что за мной пошлют наемников, почему вы один?

— Не было времени собирать остальных. Мы не думали, что события будут развиваться столь стремительно. Как только я узнал, что посылают наемников, отправился к вам, чтобы их опередить.

— Зачем я Эдачии? Принцесса в изгнании — слабая и не очень нужная фигура.

— Наверное, зачем-то нужна. Я не силен в политике.

— Эрик, вы лжете.

Дженкинс помолчал и вдруг согласился:

— Лгу. И поверьте, я умею лгать незаметно, но вам не получается, верней, не очень хочется, чтобы получалось. Скажем, так, у Эдачии есть свои причины, чтобы помочь вам остаться в живых.

Я задумалась. Какие причины? Продвинуть меня на трон, если Альфреда