– Вот оно что! Теперь понятно, отчего так напилась. Что с тобой, мама? Ты же умная, честолюбивая. Как могла так опуститься?

– Выходит, не такая я умная, – понуро опустила голову Лидия Сергеевна. – И жить мне стало совсем неинтересно, как не стало моего Васеньки. Так что не спеши с Олегом расставаться. Видишь, что сделало со мной одиночество?

Но Надя с ней не согласна.

– Еще хуже – одиночество вдвоем, мама. Нельзя жить с мужем, которого не любишь. Я всегда тебя осуждала, а теперь понимаю.

– Доченька! Бедненькая ты моя! – Лидия Сергеевна порывисто обняла дочь, и Надя, как в детстве приникла к ее груди; обе залились слезами.

От матери Надежда решила поехать к отцу. Когда позвонила предупредить, Степан Алексеевич несказанно обрадовался:

– Это надо же! Я сам только прилетел и такой чудный сюрприз! Побывал в Монголии. Бери скорее такси – и ко мне! За тройной счет! Твой отец временно разбогател.

– Лечу к тебе на крыльях! – весело ответила Надя. – И оплачу такси сама – между прочим, валютой. Но ценю твою щедрость, папочка!

Когда она к нему добралась, Степан Алексеевич молча стиснул дочь в крепких объятиях и горячо расцеловал. Потом повел в комнату, в которой ничего по сути не изменилось – разве лишь прибавилось на полках книг. Там усадил ее на диван, обхватил за плечи своей большущей рукой и прижал к себе.

– Ну рассказывай, как долетела и что у вас нового? Все так же грызетесь с Олегом? Почему не заводите детей? – забросал ее вопросами и добавил: – Я так мечтаю о внуке!

– Думаешь, я не мечтаю, папочка? Но Олег… – Надя смущенно замялась, – как бы это сказать… не состоятелен… как мужчина. Он мне противен, а ты говоришь – завести детей. Ничего не получается!

– Очень неприятно это слышать, – поморщился отец. – А со здоровьем у вас все в порядке?

– У меня все нормально, а у него… не знаю. Но не заводить же мне ребенка от прохожего молодца? – горько пошутила Надя. – Я хочу родить от мужа!

– Верно, доченька! Адюльтеры – это пошло и низко! А обман еще хуже. Ведь правда в конце концов выйдет наружу, и ребенок тебе этого не простит.

Тяжело вздохнув, Надя призналась отцу:

– Наверно, я с Олегом разведусь. С ним мне и Париж не в радость.

Немного помолчала и добавила:

– Не люб он мне. Ты помнишь: я тебе говорила про Костика – того волейболиста? Вот с кем у меня было счастье! Думала, что смогу позабыть. Но… ничего не выходит.

Степан Алексеевич еще крепче прижал к себе дочь, сочувственно сказал:

– Да уж, плохи дела! Но все же придется к чему-то прийти. Негоже лицемерить и разводить семейную грязь. Ты молода и еще сумеешь найти свое счастье.

– Папочка! Ты у меня самый лучший на свете! – нежно поцеловала его Надя и, бросив испытующий взгляд, мягко спросила:

– А с Верой Петровной за это время не виделся? Неужели ты все еще один… из-за нее?

– Да, дочка, – грустно признался Степан Алексеевич. – Она у меня все еще здесь, – коснулся рукой сердца, – и похожей на горизонте что-то не видно.

«Это надо же – какая сильная любовь! – мысленно восхитилась Надя. – Отец пронес ее через всю жизнь». Ей стало его очень жалко – все еще моложавого и красивого, захотелось помочь ему стать счастливым, и она, движимая женским чутьем, сказала:

– По-моему, папуля, у тебя теперь есть шансы. Последние годы отношения у нее с Иваном Кузьмичом были… не того…

– Давай лучше не будем об этом, – болезненно сморщившись, перебил ее отец. – Все не так просто… Вера… Вера Петровна – преданная душа. Она очень порядочный человек…

– Ты прав, папа. Она – чудесная женщина. Очень искренняя. И мне кажется, тоже к тебе неравнодушна. Тем более что… вас связывает… – Надя оборвала фразу на полуслове, никак не решаясь открыть отцу тайну.

– Что ты хочешь сказать? – насторожился он, вопрошающе глядя на дочь.

«Нет! Не могу я сейчас сказать ему правду, она его убьет, – испуганно подумала она и уклончиво ответила:

– Так, одну очень важную вещь. Но сейчас, думаю, этого делать не следует.

– Ладно, тогда не говори, а лучше объясни: почему невнимательна к матери? – упрекнул ее Степан Алексеевич. – Так ни разу и не пригласила в Париж. Ведь она, помнится, сыграла не последнюю роль в том, что ты туда попала.

– Потому и не пригласила! – вспыхнула Надя. – Это она меня толкнула на брак с Олегом. Из-за нее я порвала с Костиком и потеряла свое счастье! И еще потому… – сразу погаснув, добавила с горечью: – Что она… очень опустилась…

Степан Алексеевич нахмурился.

– Ты, как дочь, не должна была этого допускать, Наденька! Да чего уж сейчас говорить? Она что, по-прежнему пьет? Все одна?

– Да, папа. Ее из-за этого с заведующих сняли. И все горюет по тому… за которого замуж собиралась…

– Ты, доченька, будь к ней повнимательнее! Мать все же, – укоризненно покачал он красивой головой.

– Вот за что я особенно люблю тебя, папочка. За твою доброту! – обняв за шею, горячо поцеловала отца Надя.

Сроки беременности поджимали и по совету врачей Надежде пришлось срочно лечь в больницу, так и не повидавшись с сестрой (Света вот-вот должна была вернуться с гастролей). За хорошую плату в валюте ей предоставили отдельную палату с телефоном, холодильником и даже телевизором.

Света примчалась сразу, как приехала, в тот самый момент, когда все уже было кончено и Надя лежала не зная – радоваться ей или горевать.

– Ну вот, врачи говорят – твоему здоровью, слава Богу, ничего не угрожает, – со счастливой улыбкой поцеловала она сестру. – Я, конечно, рада, хотя и сейчас не одобряю, что ты на такое решилась..

– Только не морализируй, Светик! – попросила Надя. – Тысячи женщин это делают. Ничего особенного…

– Знаю, и все же это – против Божьих законов. Я с теми, кто считает аборт убийством собственного ребенка. Смотри, не пожалей об этом!

– А я уже жалею, сестричка, – грустно призналась Надя. – Но не потому, как расценивают это церковь и моралисты. Многие, как и я, делают это вынужденно. А потому… – она запнулась, и на глаза у нее навернулись слезы, – потому…

– Неужели осложнения, Наденька? – испугалась сестра.

– Да. Прошло у меня все далеко не гладко. Врачи говорят, что вряд ли смогу снова забеременеть. Нужно лечиться – тогда, может быть…

Света со слезами обняла сестру.

– Наденька, дорогая, не верю! Сердцем чувствую – ты сможешь! За что Богу тебя так наказывать? Ты достойна счастья! Не сдавайся, лечись!

– Я и не думаю сдаваться, буду лечиться, – бодрилась Надя. – И, потом, не в одних детях счастье. Ладно, лучше скажи, как дела у Веры Петровны и моего племянничка? Кстати. – Пытливо посмотрела на сестру. – Твоя мама не хочет встретиться с нашим отцом? Ведь он ее, Светочка, очень любит!