она хозяйка заведения. Нет, она все время была в кабинете. Не знает задержанную и убитую девушку. И так по кругу битый час. Женщина устала за сегодня, устала от событий за вечер и от бесконечных вопросов полицейского, что одолевал ее. Нет, не знает чье оружие. Да, слышала выстрел. Не знает, кто стрелял. Она лгала. Лгала, чтобы спасти себя. Вера помогала злу, но воевать открыто с Высшими силами не хотела, не хватит духу им противостоять. Даже Иру чуть не убили, пока она вбирала в себя мощь темной воды. Не знает, почему камеры не писали. Да, было нападение собаки. Нет, жертва животного одна из гостей. Макса женщина не сдала, пока ее допрашивали все время чувствовала легкое давление на шее, понимая, что не от волнения ей тяжело дышать. И снова повтор вопросов. Начала болеть голова, Вера хотела выпить крепкий кофе, чтобы привести мысли в порядок. Но назойливый следователь не давал покоя, ища в ее словах ложь, но Вера все видела наперед и знала, как правильно нужно солгать.

В какой-то момент Вера позавидовала отцу, что его нет в живых. Он не видел тех несчастий и убийств, что несла с собой борьба, не корил себя виной, что не смог предупредить или спасти, как делала женщина. Холодный безжизненный взгляд молодой девушки до сих пор перед глазами. Несмотря на смерть, лицо Кристины было спокойно, словно она счастлива, что умерла. В ее стремлении быть рядом с братом, возможно, действительно, смерть принесла ей только хорошее.

Ближе к полуночи Вера осталась одна в пустом ресторане, она стояла посреди зала и смотрела на пятна крови, что расплылись на блестящем полу. Здесь лежала Кристина, выстрел пришелся точно в лоб. Чуть дальше лежала блондинка, что лишилась половины лица. Стоны боли, когда ее поднимали с пола медики, до сих пор стояли в ушах. Рядом с ней был Макс, он не оставил ее одну, зная, что спешить некуда, сосуд теперь у них в руках. Или нет? До сих пор видения всегда были четкими, но сейчас размыты, будущее ещё непонятно.

Вера набрала номер, что стоял в голове и не выходил оттуда.

— Какого хрена тебе надо? — Арман зло шипел в трубку, после первого звонка Веры ее номер был у всех людей Жоржа.

— Ее забрали. — устало произнесла Вера, чем вызвала смех у мужчины.

— Ну и хорошо. Она мне не нравится.

— Арман, я не стану тебе угрожать как Жоржу. Но он предал нас…

— И понес наказание.

— Я знаю. Помоги нам, её необходимо вывести за пределы Москвы и дать денег.

— Нет, я теперь за Жоржа и не хочу лезть во всю эту херню. Ты видела ее пса? Кто она такая?

— Зло. — отозвалась Вера.

Ирина сидела на холодном полу в полумраке КПЗ и смотрела безразличным взглядом на руку, с которой густыми черными каплями стекала кровь, разливаясь лужей на полу и разнося по камере запах гнили. Была кровь красной или черной, Ира точно сказать не могла, для нее все стало черно-белым, все потеряло цвет и смысл. Она не чувствовала запахов, кроме гнили, не чувствовала вкуса, все занял запах темной жидкости возле нее. Рука выглядела плохо, рана медленно затягивалась, клейма не было, что замедляло процесс регенерации. Часть тела уже не восстановить полностью, но нужно остановить кровь.

Слабость из тела ушла, но присутствие сил внутри Ира не ощущала. Она вообще ничего не ощущала. Словно Ирина в вакууме и ничего нет вокруг, только она, лужа крови и ненавистные стены. Скоро за ней придут. Нельзя допустить этого. К ней никто не приходил, не допрашивал. Ее кинули в камеру, где было пусто, где все ждало женщину. Полицейские переговаривались между собой где-то за стеной, они ждали человека от Высших, чтобы передать Ирину им. Никто не решался заходить к ней, так как чувствовали рядом с ней себя плохо. Пока ее везли до отдела полиции, несколько раз останавливались, чтобы перевести дух, кто-то блевал, кто-то мысленно молился. Зря, не поможет. Даже через толстые стены Ирина пила их. Пила их жизнь, сладость которой разливалась по телу, согревая изнутри. Жизнь проникала сквозь кожу, питая организм силами, давая делать каждый вздох.

Женщина прикрыла глаза, ощущая внутри подъем сил, жажда прошла, прошёл и голод, ей не было холодно, не было одиноко, тоска ее не накрывала своим покрывалом. Ей было хорошо. Она почувствовала себя свободной от чувств, эмоций, желаний тела, не ощущала боли, хотя черная кровь еще капала с руки. Но уже меньше. Потихоньку рука затягивалась, оставляя от ладони только пару пальцев, что скрутило к кисти. Скоро и это пройдет.

Ирина открыла глаза и посмотрела на свои тени, что обступили ее со всех сторон, заполняя собой темную камеру. Она знала, что делать. Взглядом Ира направила тени в каждый кабинет здания, где сидели сотрудники полиции. Тени своими языками прокладывались в щели проема дверей и проникали внутрь кабинета, обволакивая чернотой помещение. Они выжигали кислород из тел людей, обнимая их своими щупальцами. Тонкие пальцы теней входили в тела и смыкались на сердце, сжимая его, заставляя остановиться. Тени овладевали мыслями мужчин и женщин, поглощая их разум, вырисовывая в нем картины страха, от которого не скрыться. Люди бегали по этажам, сбивая стены, царапая двери и срывали ногти на пальцах, повсюду крик.

Сотрудников полиции дежурило немного, человек пятнадцать, но каждому тени принесли свой ад. Тени съедали силу мужчин, убивали разум женщин, что те забивались в углу, прогоняя из головы голоса. Но они не уходили, они нашептывали страшные мысли о прыжке с крыши, что не было сил им противиться.

Тени шныряли в каждом кабинете, оставляя после себя черную слизь, словно метили побежденную территорию. От теней никто не ушел. Они коснулись каждого, неся желание кричать, чем услаждали слух Ирины.

К камере в страхе подбежал молодой сержант и трясущимися руками открыл ей клетку, в его глазах мольба все закончить. Она закончила. Выпила его жизнь, стоя рядом и наблюдая, как медленно из зелёных глаз уходила жизнь. Сержант на миг испугался, чувствуя, что он безволен, не может пошевелиться, а только может смотреть в черные полностью глаза женщины, на чьем лице безразличие. В последнюю секунду жизни сержант увидел мать, что склонилась над его могилой.

Ира переступила через труп сержанта и пошла в сторону выхода, наслаждаясь криками людей, кто-то стрелял, возможно, в себя, возможно, в другого. Ужас и паника ласкали слух женщины, она следила за тенями, что заполонили здание,