Вивьен Уокер Мойс. Индиэн Маунд, Миссисипи. Апрель, 2013

– Пристегнись.

Я бросила на Триппа мрачный взгляд.

– Терпеть не могу ремни безопасности. Они меня… стесняют.

Я не стала объяснять, что перестала пользоваться автомобильными ремнями безопасности после выкидыша. Сыграло свою роль – пусть косвенную – и судебное запрещение видеться с Кло. После него я окончательно убедилась в своей нерешительности и неспособности предпринимать активные действия; единственное, что мне оставалось, – это трусливо искушать судьбу: ездить без ремней, переходить улицу на красный свет и так далее. Но об этом я тоже не стала распространяться.

Вместо того чтобы настаивать на своем, Трипп перегнулся через мои колени и, нашарив у дверцы пряжку ремня, одним движением пристегнул меня к сиденью своего «Бьюика». На мгновение он оказался совсем близко, и я почувствовала его запах, напомнивший мне осенние футбольные матчи и пиво, тайком принесенное в кинотеатр.

– Что-то ты раскомандовался. Раньше ты был не таким, – только и сказала я. Спорить и возражать мне не хотелось – последняя принятая мною таблетка почти перестала действовать, но тянущая усталость и апатия еще не прошли.

Трипп запустил двигатель и тронул машину с места. Большой, тяжелый «Бьюик» двигался по подъездной дорожке на удивление плавно и покачнулся лишь раз, когда правое переднее колесо попало в глубокую, все еще до половины наполненную водой яму.

– Ты тоже изменилась, – парировал Трипп. – Честно говоря, я с трудом тебя узнаю́.

Я сбросила с ног туфли и попыталась свернуться на сиденье калачиком – насколько позволял мне привязной ремень. Домашнюю привычку ходить босиком я сохранила даже в Южной Калифорнии, благо там подобные вещи считались нормой.

Эсэмэску Кло я отправила с телефона Триппа. Я сообщила ей номер, по которому она могла связаться с нами в случае необходимости, и добавила, что мы уже в пути. После этого я прислонилась затылком к подголовнику сиденья и попыталась подавить зевок.

– Когда ты спала в последний раз?

Некоторое время я смотрела в боковое окошко, любуясь медленно тающими в сумерках высокими дубами, стоявшими вдоль подъездной аллеи, словно часовые.

– Я поспала сегодня после обеда, – ответила я. – А до этого я немного подремала на придорожной площадке близ Амарильо. Оттуда до Миссисипи я добралась исключительно благодаря крепкому кофе.

Трипп побарабанил пальцами по рулевому колесу.

– Кофеин и таблетки… Отличное сочетание! Ты, должно быть, чувствуешь себя так, словно тебя размазало по шине многотонного грузовика.

– У меня уже есть психоаналитик, Трипп, – огрызнулась я. – И другой мне не нужен, так что практикуйся-ка ты лучше на своих трупах.

– Между прочим, они умеют прекрасно слушать и никогда не возражают. – По его тону я догадалась, что Трипп улыбается. – Могу даже сказать, что как психоаналитик я добился стопроцентного успеха: все мои пациенты покидают мой кабинет спокойными и не испытывают никакого напряжения.

Я снова отвернулась к окну, чтобы он не видел моей ухмылки.

– Сделай одолжение, не упоминай при Кло, что ты – коронер. Она как раз в таком возрасте, когда детям нравятся зомби, вампиры и прочие гадости. Во всяком случае, так было, когда мы виделись в последний раз. Кло одевалась во все черное и использовала исключительно черные тени для глаз. Очень много теней. Это выглядело…

– Она что, гот?

– Кло терпеть не может всякие ярлыки. Ей всего двенадцать, но она старается вести себя так, словно ей как минимум двадцать два. Когда она отправилась в дорогу, то переоделась в одежду мачехи, чтобы выглядеть старше, так что приготовься…

Трипп слегка притормозил перед поворотом на шоссе.

– Вы с ней были близки?

Я некоторое время молчала, пытаясь найти самые точные слова, чтобы охарактеризовать наши отношения с Кло.

– Ее родная мать живет в Австралии и совершенно не интересуется дочерью. Что касается отца, то он глубоко убежден в том, что Кло нужно сбросить фунтов семь и сделать ринопластику. В этом проявляется практически вся его отцовская забота. Из всех окружавших Кло людей я была, пожалуй, ближе всего к тому, что обычно считается нормой.

Далеко впереди сверкнули фары встречной машины. Если не считать луны, это был единственный источник света на мили вокруг.

– Вы были близки с девочкой? – снова спросил Трипп. Его упорство, вероятно, делало его хорошим коронером: желая добиться ответа, он не стеснялся несколько раз задать один и тот же вопрос.

– Да, – сказала я наконец и тут же поправилась: – Настолько близки, насколько этого хотелось самой Кло. После того, как отец и мать фактически ее бросили, она непроизвольно устанавливала в общении определенную дистанцию, чтобы не обжечься вновь.

– Значит, у вас есть много общего.

Я метнула на него быстрый взгляд.

– Я бы так не сказала. В отличие от Кло, я никогда не была одинока. У меня были Бутси и Томми – а также дядя Эммет и Матильда, поэтому я не так уж нуждалась в матери… и в отце тоже. Кем бы он ни был.

На этот раз Трипп молчал так долго, что я невольно забеспокоилась. Насколько я его знала, он никогда не затевал спора, если был убежден в своей правоте. Что касалось меня, то я чувствовала подспудную необходимость доказывать свою правоту в любом случае, поэтому малейшей провокации, малейшего сомнения со стороны собеседника обычно оказывалось достаточно, чтобы слова начинали сами вылетать у меня изо рта.

– В самом начале, – сказала я, – мне было просто жаль девочку, которая, надо признать откровенно, не сделала ровным счетом ничего, чтобы завоевать мою симпатию. – Я немного помолчала, ожидая, что Трипп что-нибудь возразит, но он не проронил ни слова, и мне ничего не оставалось, кроме как продолжать. – Кло была одинокой маленькой девочкой, которая изо всех сил делала вид, что ей наплевать на собственное одиночество, что ей и так неплохо. Мол, не очень-то и хотелось… Но меня ей обмануть не удалось. Я видела ее насквозь.

Говоря эти слова, я невольно нащупала на правой руке небольшое самодельное кольцо из проволоки и нанизанных на нее бусин и тут же почувствовала, как уголки моих губ сами собой приподнимаются в улыбке.

– На самом деле Кло обладает развитым воображением и пытливым умом. Ей всегда хочется знать, что из чего сделано и как оно работает. Я заметила это практически сразу, когда вышла за Марка, а ведь тогда Кло было всего пять. Ее куклы и мягкие игрушки всегда были наряжены в довольно оригинальные платья и костюмы, которые она придумала и сделала сама – не говоря уже об игрушечных украшениях, которые она изготавливала из любых подручных материалов. До сих пор Кло любит искусство, любит рисовать красками, фломастерами, карандашом… Но до тех пор, пока в ее жизни не появилась я, ни одному человеку из ее ближайшего окружения и в голову не пришло вставить ее рисунок в рамку и повесить на стену – или хотя бы просто прикрепить магнитом к холодильнику.