– Куда угодно? – уточнила она.

– Куда угодно, – пообещал ей Йигер.

– Тогда подожди, я только возьму пальто.

Пару часов спустя Йигер всерьез начал сожалеть о своем опрометчивом обещании поехать ужинать, куда будет угодно Ханне. Потому что она выбрала «Русский чайный дом». Не то чтобы он был так уж против, просто это был совершенно не его формат, хотя, надо признать, блины с творогом и вишней оказались выше всяческих похвал.

Еще не было и девяти часов, когда они вышли из ресторана, но Йигеру совершенно не хотелось, чтобы этот вечер заканчивался. В аэропорту ему надо быть только завтра в одиннадцать утра, так что можно было не спешить. Он хотел спросить Ханну, чего ей еще хочется, но при этом опасался, что она потащит его на крышу Эмпайр-стейт-билдинга или еще хуже – кататься на коньках в Рокфеллер-центре. И все же он рискнул:

– Куда бы ты сейчас хотела пойти?

– А мы можем прокатиться на карете по Центральному парку?

Все оказалось еще хуже, чем он предполагал. Карета? Серьезно? Они что, на школьном выпускном?

А потом Йигер вспомнил, как Ханна призналась ему, что не была на выпускном, потому что ее никто не пригласил. Она только-только перешла в новую школу и почти никого не знала.

– Пожалуйста, Йигер.

Она смотрела на него своими серебристыми глазами с такой мольбой, и Йигер понял, что просто не в силах ей отказать.

– Да, конечно, – вздохнул он. – Почему бы и нет?

Глаза ее моментально вспыхнули так, что Йигеру вдруг стало совершенно все равно, что они будут делать, лишь бы Ханна была рядом. Они нашли свободный экипаж, и Ханна пришла в полный восторг от лошади, которую впервые в жизни видела так близко.

Центральный парк открылся перед ними как рождественская открытка, словно зимняя волшебная страна, вся из лунного света и мерцающих праздничных огоньков. Не прошло и десяти минут, как с неба начали падать пушистые снежинки. Ханна взяла Йигера за руку и положила голову ему на плечо.

– Я знала, что это будет именно так, – вздохнула она.

– Как?

– Волшебно, – прошептала Ханна.

В любую другую ночь, с любым другим человеком Йигер сказал бы, что это смешно, нет никакой магии. Это просто Центральный парк, огни электрические, а снег – это просто замерзшая вода. Он мог найти логичное объяснение абсолютно всему. Кроме, может быть, одного: почему ему так сильно хочется поцеловать Ханну, хотя на это нет никаких видимых причин.

– Ты верил в Санта-Клауса, когда был ребенком? – вдруг спросила она.

– Конечно. Я верил в него даже дольше, чем все мои приятели, за что надо мной бывало посмеивались.

Йигер вспомнил, что в детстве был абсолютно уверен, что бородатый старик кидает в дымоход подарки, а как же иначе? Это была магия его детства, магия, которая оборвалась в один день, когда мама позвонила Йигеру, чтобы сказать, что отца больше нет.

– А ты? – спросил он, отталкивая от себя болезненные воспоминания о родителях.

– Мне кажется, я в Санту вообще никогда не верила. Может, до маминой смерти что-то такое и было, но я не помню. Не помню, чтобы я хоть раз смотрела на ночное небо и ждала Санта-Клауса. Наверное, кто-то в приемной семье сказал мне, что его нет.

– Но хотя бы рождественские подарки у тебя были? – опешил Йигер.

– Иногда.

Иногда? Значит, бывали в жизни Ханны рождественские утра без радостного предвкушения подарков? Йигер подумал, что их с Ханной ребенок будет верить в волшебство так долго, как сам того захочет. Даже если сам Йигер в это больше не верил.

– Какие рождественские традиции были у вас дома? – спросила Ханна.

Обычно Йигер не говорил о своих родителях, ему казалось, что та жизнь больше ему не принадлежит. Однако с Ханной его прошлое уже не казалось ему чужим, он перестал чувствовать себя одиноким.

Йигер рассказал ей, как его мама запекала курицу, а на гарнир делала картофельное пюре и брюссельскую капусту, которые он не ел с самой ее смерти. Рассказал и о китайском фарфоре, который мама доставала лишь на Рождество, а потом упаковывала обратно до следующего года. Правда, Йигер не признался ей, что этот фарфор – то немногое из родительского дома, что он сохранил для себя на память. Может быть, когда-нибудь он даже найдет в себе силы достать его на Рождество.

Йигер продолжал делиться с Ханной воспоминаниями из детства, а снег все продолжал падать. В какой-то момент Йигер наклонился к Ханне и нежно прижался губами к ее губам. Когда они наконец добрались до дома Ханны, он удивился тому, насколько ему не хочется с ней прощаться.

Йигер удивлялся сам себе: почему ему так не хочется оставлять ее? Через несколько дней они увидятся на Фиджи, но эти несколько дней вдруг показались ему вечностью. Но как ему напроситься к Ханне домой, чтобы провести вместе ночь, и не выглядеть при этом полным идиотом?

– Как думаешь, что, если я…

– Я думаю, это отличная идея, – улыбнулась Ханна и взяла его за руку.

Йигер отпустил водителя, и они с Ханной поднялись в ее квартиру. Как только за ними закрылась входная дверь, Йигер поцеловал ее, но совсем не так, как целовал раньше. Сегодня поцелуй был медленным и томным, почти невинным, словно для них обоих это был первый поцелуй. Они занимались любовью не так, как делали это прежде. Помимо страсти и потребности друг в друге было что-то еще, что-то большее.

Когда Ханна уснула, Йигер подошел к единственному окну и выглянул в него: с неба все еще медленно падал снег. Он невольно задался вопросом: что ему делать, если эта последняя попытка на Фиджи тоже не увенчается успехом? Или еще хуже: что он будет делать, когда родится ребенок? Ведь тогда он больше не будет нужен Ханне.

Ханна быстро побросала в чемодан все вещи, которые ей могли понадобиться на Фиджи. Неожиданно зазвонил телефон. Конечно, это был Йигер, она ничуть не удивилась его звонку. Он каждый раз заботливо напоминал ей взять солнцезащитный крем, даже когда они летели в дождливую Шотландию.

– Да, я уже положила крем от загара, – сразу же сообщила она, отвечая на звонок. – Самая высокая степень защиты.

Странно, но Йигер ничего не ответил ей.

– Ханна, у меня плохие новости, – услышала она глухой голос Йигера.

– С тобой все в порядке? – Ханна почувствовала, как покрылись холодным потом ладони.

– Да, в порядке, но я сейчас не в Ванкувере, – признался Йигер.

Но ведь он должен был прилететь в Ванкувер еще вчера! Ему нужно было еще проверить программу горнолыжного тура, а потом лететь на Фиджи, чтобы встретиться с ней. Как же так? У них все было распланировано с точностью практически до минуты перед овуляцией Ханны. Время, чтобы доехать до места, прийти в себя после долгого перелета…