— Даже сказать не могу, как вы меня обнадежили!

К Вирджинии на глазах возвращалось хорошее настроение.

В конце концов, рождественский бал важнее всего, а Синтия и Милли могут и подождать. Не говоря уж о ее собственных чувствах.

Обе леди еще некоторое время с удовольствием болтали и нашли немало тем для беседы, включая общих лондонских знакомых, увиденные постановки и, конечно, празднества и балы. Леди Анна из-за траура пропустила довольно много увеселений и теперь была готова с энтузиазмом включиться в подготовку бала. К моменту, когда Вирджиния распрощалась, они уже не говорили о том, что Вильерсам лучше уехать из Хемсли до Рождества.

В последующие несколько дней в жизни Вирджинии не случилось никаких потрясений. Она почти не выходила из дому, за исключением церкви, где старалась не замечать любопытных и неодобрительных взглядов.

Вирджиния целыми днями возилась с племянником и пыталась, как могла, поправить запутанное рукоделие Маргарет. Она не сказала родным о плане по водворению в Хемсли мира и согласия, придуманном мисс Вильерс, и терпеливо ожидала известий от новой подруги.

Миссис Лауэй почти ежедневно заходила на чай и уговаривала Вирджинию попытаться еще раз поговорить с Синтией или написать ей письмо.

— Дорогая, она поступила грубо и наверняка сожалеет о своей ошибке, поверь, ей не хватает твоей дружбы.

— Я больше не стану пытаться, Элиза, прошу тебя, давай оставим эту тему, — решительно повторяла Вирджиния. — Меня и на порог не пустили, неужели ты думаешь, у меня так мало гордости, чтобы снова стучаться в вашу дверь? И потом, у Синтии появились другие интересы…

— Если ты говоришь о его светлости Кларендоне, то мы видели его всего один раз с того обеда, он больше времени проводит в обществе Джона Саттерфилда и твоего родственника Бенкрофта! Леди Анна, конечно, бывает у нас, но она не может заменить тебя: она серьезная и вдумчивая девушка, однако твое жизнелюбие и обаяние присущи только тебе, и мы не найдем их в ком-то еще.

— Спасибо, Элиза. Мне также очень грустно без вас, но пусть все остается как есть. Я уверена, Синтии когда-нибудь надоест сердиться, или она убедится, что ошибалась.

— Хорошо, моя дорогая, но в будущую среду вечером мы собираемся с подругами, и каждая принесет эскизы карнавальных костюмов. Надеюсь, ты не забыла о предстоящем бале? Думаю, подготовка к нему объединит тебя и Синтию, я намерена поручить вам много всяких дел. И леди Анна вам поможет, в ее присутствии Синтия не посмеет вести себя несносно.

— Хорошо, пусть будет так, — согласилась Вирджиния, только чтобы отделаться от Элизы до того, как проболтается о замысле мисс Вильерс.

Чарльз Бенкрофт повстречал в гостях Милли Фэвел, и она отвернулась от него едва ли не с ужасом на лице. Но прохладный прием только заставил влюбленность джентльмена засиять с новой силой, и дома он занимал себя тем, что по памяти рисовал портрет Милли.

Вирджиния, увидевшая его за этим занятием, пришла в негодование и высказала все, что думает по поводу его ветреного характера. Чарльз только посмеялся и пообещал определиться до Рождества, кто же из этих милых леди сможет составить его счастье. По приглашению Саттерфилда Чарльз и граф Кларендон поехали на несколько дней в поместье Джона, и Вирджиния в сердцах посоветовала ему убираться с глаз долой и не возвращаться, пока не остепенится.

В пятницу утром Вирджинию и Маргарет навестила леди Анна. Все три леди чудесно провели время за чаем, и даже Маргарет выглядела более оживленной, чем обычно. Простота манер мисс Вильерс и внимание, с которым она слушала собеседника, рассеяли стеснительность леди Бенкрофт, и Маргарет с гордостью рассказала леди Анне об успехах малыша Гила в чтении и письме. Вирджиния чувствовала неловкость, ей казалось, что Маргарет слишком назойлива и гостье неинтересно слушать ее бесконечные, однообразные истории, но мисс Вильерс ни единым жестом или вздохом не показала, что болтовня Маргарет утомляет ее.

Аеди Бенкрофт поднялась, чтобы принести тетрадь сына и показать мисс Вильерс неуверенные, кривоватые буквы, написанные малышом, и в это время леди Анна успела сказать Вирджинии, что уже пригласила миссис Фэвел, миссис Райт и двух их приятельниц на чай в будущий вторник.

— И они придут?

— Разумеется, они полны любопытства, ведь они никогда не были в доме леди Кастл-Стоун, но при этом выставляют его главной достопримечательностью Хемсли. К тому же я сказала, что привезла с собой новые узоры для скатерти.

— Вы просто гениальны! — восхитилась Вирджиния. — А что с остальными?

— Миссис Лауэй я приглашу в воскресенье, мы с Робертом у них обедаем, а миссис Фоксли — в понедельник. Насколько я вас поняла, она самая тщеславная из всех леди и может начать похваляться приглашением перед другими дамами и испортить сюрприз.

Вернулась Маргарет, и Вирджиния успела только кивнуть и благодарно улыбнуться леди Анне.

Безмятежности мисс Вильерс как раз и не хватало сейчас Вирджинии, и она старалась при каждой встрече почерпнуть из этого источника сил и достоинства. Прошло всего пять дней с их знакомства, а Вирджиния уже начала на многое смотреть глазами старшей подруги.

Она была почти уверена, что леди Анне удастся ее план и в Хемсли наступит чудесное Рождество. А на балу все будут так веселы и благодушны, что Милли и Синтия перестанут сердиться на Вирджинию и уверуют в добропорядочность Чарльза.

Оставался только один шип в розовом букете ее мечтаний, отдающийся острыми уколами в сердце всякий раз, как Вирджиния думала о графе Кларендоне. Ей не удавалось видеться и говорить с ним, и она не осмеливалась спросить у его сестры, есть ли у Роберта невеста или возлюбленная. До Рождества оставалось три недели, а она до сих пор не знала, уедут Вильерсы или останутся в Хемсли.

В субботу утром Вирджиния вернулась с прогулки, замерзшая, но жизнерадостная — миссис Фоксли поздоровалась с ней вполне добродушно и даже пригласила вместе с Маргарет на чай. Можно было надеяться, что почтенная дама вскоре оттает, а вслед за ней и ее подруги, так что недоброжелательниц у Вирджинии поуменьшится.

Еще в холле Вирджиния услышала громкий смех, а из неплотно прикрытой двери кухни плыл в холл аромат тушеного барашка, любимого блюда Уолтера Бенкрофта.

«Уолтер! Боже мой, как рано и как некстати он приехал!» — подумала Вирджиния. Служанка, принимавшая у нее пелерину и шляпку, выглядела довольной — прислуга, как это ни странно, обожала Уолтера так же, как его покойная матушка, несмотря на все мелкие прегрешения, коих на его счету даже в детстве было в два раза больше, чем у остальных братьев, вместе взятых.

Вирджиния помедлила, ей хотелось развернуться и снова пойти погулять, но она жалела сестру и потому вошла в гостиную.

В лучшем кресле развалился капитан Бенкрофт, худощавый темноволосый мужчина с маленькими ухоженными усиками и всегда насмешливо прищуренными серыми глазами. У него на коленях устроился маленький Гил, с удовольствием перебирающий ручонками блестящую отделку на форменном мундире своего дяди. На столике рядом с креслом Уолтера стоял неполный стакан бренди и тарелка со слоеными пирожками.