– Петухов? Рыжий такой, маленького роста? – поинтересовалась Надежда.

– Ну да, Геннадий Палыч. Строгий очень. Сразу с соседа подписку о невыезде взял, даже разговаривать не стал. А ты его откуда знаешь?

– Это для тебя он Палыч, а для нас с Риткой – Чижик, наш бывший сосед. Я же в Вишневке до пятого курса жила. Потом бабушка умерла, а мама с теткой дом продали и деньги поделили.

– Да, я знаю, – отмахнулся Дьяконов. – Поэтому именно здесь дом искал. Тебе нравится?

– Я кроме этой спальни, кухни и прачечной ничего не видела.

– Так и должно быть, – засмеялся Дьяконов, за что тут же получил слабую оплеуху от любимой. – Ты уже дерешься, значит, скоро выздоровеешь, – довольно протянул он и пообещал: – А дом я тебе покажу завтра. По всем комнатам на руках пронесу.

Глава 10

Утром, выйдя на кухню и увидев мрачное лицо отца, Маргарита решила сразу ретироваться подальше от лишних вопросов.

– Сейчас поем и к Одинцовой пойду, – заявила она, сажая сына в высокий стульчик.

– Вчера Антона сильно ранили, – хмуро обронил отец. – Нонна звонила, он в реанимации. Никак в сознание не придет.

– Где? Почему? – напряглась Маргарита.

– Прям передача «Что? Где? Когда?», – проворчал отец. – В нашем тамбуре. Тризуцкий сам дверь открыл. Значит, кто-то, кого он знал и кому доверял безраздельно. По подозрению арестовали его подельников.

– Сову с Баяном? – недоверчиво уточнила Рита.

– Нет, козла с барабаном, – сварливо огрызнулся отец. – Ты у Тризуцкого еще каких-то друзей знаешь?

– Нет, – отмахнулась она. – Нет у него никаких друзей, кроме этих отморозков. Но я смотрю, ты в теме.

– Адвокат Баянова звонил. Ищет свидетелей. Я посоветовал искать в другом месте. А сам бога благодарю, что ты у нас ночевала. – Отец тяжело вздохнул и потянулся к флакончику с валокордином.

Ритка, заметив это, дернулась к графину, налила в стакан воды.

– А мама где? – осведомилась Маргарита, ставя перед сыном чашку с соком. Малыш неловкими движениями потянул чашку ко рту. Мать слегка придержала снизу.

– За молоком пошла, – пробормотал отец и восторженно воскликнул: – Гляди, сам из чашки пьет!

– Недавно научился, – загордилась Рита. – Мы после завтрака к Наде пойдем, – предупредила она, пресекая вопросы.

– Да, слышал уже, – отмахнулся отец и поинтересовался равнодушно: – Ничего рассказать не желаешь?

– Не-а, – через силу улыбнулась она, прекрасно понимая, что равнодушие показное. И лучше промолчать, чем попробовать провести адвоката Танеева. Постепенно невинными вопросами всю правду вытащит.

– А как же чистосердечное признание? – хмыкнул он.

– Невиновна, ваша честь! – отрапортовала Рита и аккуратно забрала из рук сына пустую чашку, которой он принялся стучать по столу.

После завтрака Маргарита сразу ушла к себе. Санька капризничал и не хотел находиться в кроватке. А на диване оставлять его показалось Маргарите опасным. Она залезла в шкаф и сразу наткнулась на огромную белую шаль, украшенную яркими вязаными цветами. То, что надо! Рита с сомнением оглядела очередное Дашкино творение и, не задумываясь, расстелила его на полу, куда тут же переместился Санька. Она смотрела, как сын ползает между цветами и маленькими пальчиками пробует каждый на прочность. Раньше эта шаль валялась в музее и спасала хозяйку от сквозняков. Но Рита сначала загремела в больницу, потом ушла в декрет. И все ее вещи сложили в пакет и передали матери. Теперь, по прошествии года, Рита точно знала, что эту громоздкую накидку можно использовать вместо детского коврика. Пусть особо не развивает, но, отрывая цветы, ее сыночек станет меньше скучать, а потом и забудет о Молоканове. Только ей самой не удастся. Она потянулась к подушке, под которой спрятала свитер. И вытащив последнее воспоминание о Владимире Петровиче, прижала к себе. Рита не помнила, сколько так просидела. На память приходили танцы на морском берегу. И тот самый момент, когда, встретившись взглядом с незнакомым парнем, поняла, что пропала. Высокий, загорелый, в линялых шортах, он стоял, прислонившись к скале, и лениво наблюдал за танцующими. А потом оказался рядом. Ритка вспомнила, как он смотрел на нее, и отплясывала с удвоенной силой. Доплясалась! Она словно заново почувствовала, как ее пробирает дрожь, подобная электрическому разряду, стоило незнакомцу положить руку ей на талию.

Неожиданно открылась дверь, Рита вздрогнула. В комнату вошла мать.

– Ты вроде к Наде собиралась, – начала она с порога и осеклась. – Что происходит, Маргошка?

– Ничего. – Рита поморщилась, как от зубной боли, и помотала головой. – Нет сил объяснять, мам. – Она сунула свитер обратно под подушку и подошла к шкафу за Санькиными вещами.

– Может, я смогу помочь? – с мольбой в голосе осведомилась мама.

– Да ничего не произошло. – Рита подошла к матери и клюнула ее в щеку. – Ничего не поменяется в нашей жизни. – Успокоила она.

– А жаль, – протянула мать. – Я так надеялась, что ты встретишь хорошего человека.

– Я тоже, – хмыкнула Рита и уткнулась в материнское плечо. Санька, почувствовав перемену в настроении, тут же подполз и начал подниматься, держась за бабушкину ногу. Маргарита наклонилась и подхватила сына на руки. Малыш тут же обнял ручонками за шею.

– Не плачь, моя хорошая. – Мама обняла Риту как маленькую. – Видишь, какой у тебя защитник.

Маргарита вздохнула.

– На него вся надежда!

– Кстати, о Надежде… Ты сама пойдешь, или я Мише позвоню. А то она там с голоду помрет. Михаил себе пельмени варит, а Наде сейчас нужно диетическое питание. Я ей котлетки на пару сделала.

– Пойдем с Сашенькой погуляем и занесем, – решила Рита. – А то я совсем закисну.

Мать наблюдала, как дочка натягивает лыжные штаны и свитер.

– Там снегу намело за ночь, – предупредила мама.

– А я лыжи возьму, – заявила Рита.

Из окна второго этажа Татьяна Алексеевна смотрела, как по двору носится Байкал, мешая Танееву расчищать снег. Сам Александр Дмитриевич в старом тулупе и валенках казался лешим из сказки. Он помог дочери усадить ребенка в коляску, внимательно оглядел крепления лыж. Даже за руку свое дитятко подержал, пока Маргошка надевала маленькие пластмассовые лыжи. А потом пошел открывать калитку. Дочка, накинув капюшон, резво заскользила по снегу, толкая коляску вперед. Байкал, будто глупый щенок, почувствовав свободу, устремился следом на улицу. И сколько ни звал его обратно хозяин, никак не хотел возвращаться. Ритка, отъехав полквартала, остановилась и крикнула:

– Байк!

Пес будто ждал приглашения, устремился к молодой хозяйке. И довольно потрусил рядом.

«Охраняет своих любимцев», – тепло подумала Татьяна Алексеевна и пошла в дочкину комнату открыть окно. Пока Санька гуляет, не мешало бы проветрить. Словно чужеродное тело, она сразу увидела рукав свитера, спрятанного Маргаритой под диванную подушку.