– Но как это кольцо вообще попало в наш город?! – воскликнула Валентина Ивановна.

– Скорее всего, это случилось еще в позапрошлом веке, а то и в самом начале истории нашего города, – откликнулся Александр Михайлович. – Он ведь образовался на торговом пути, скорее всего купцы его и основали. Вот, видимо, какой-то купчина и вывез его из Египта. Перекупил у тамошнего расхитителя гробниц…

– Не перекупил, – поправила отца Ирина. – Это кольцо ему подарили.

– Ах, ну да, конечно, – согласился Александр Михайлович. – Вот, кстати, почему и кошки в наш город потянулись.

– Почему же самоубийства вспыхнули лишь в последнее время? – спросил Серега, который слушал рассказ Ирины и комментарий ее отца с раскрытым ртом.

– Вряд ли только в последнее. Возможно, кольцо пролежало где-то, забытое или потерянное, а теперь вот его снова нашли, на беду…

– И почему погибали только подростки? – задал Сергей очередной вопрос, но тут же сконфуженно поправился: – До дяди Миши…

– Ну, это можно объяснить, – забарабанил по столу пальцами Александр Михайлович. – Ведь кому обычно такие вещи дарят? Друзьям, подругам… Вот оно среди школьников и покрутилось. Наделало дел…

– Самое интересное, почему возникало полярное сияние? – вступил в разговор Артем. – Да еще такое… музыкальное.

– Я знаю, – тихо сказала Ирина. – Это Сохмет… Так она высказывала свою… благодарность за жертву.

– Да ну, – не поверил Артем. – Это ж не древнеегипетская музыка!

– Она ведь богиня, – посмотрела на парня Ирина. – И она ведь не умерла тысячелетия назад. Боги вообще не умирают, на то они и боги. А про Сохмет я не просто так сказала, я это… от жреца знаю. Сохмет очень нравится Моцарт. И если она «играет» Моцарта, значит – удовлетворена и довольна.

– Так вот почему после дяди Мишиной смерти был не Моцарт, а Верди! – воскликнул Серега. – Ей не понравилось, что он сделал!..

– Но почему все же полярные сияния, я не могу понять? – не унимался Артем. – Что у них общего с Египтом?

– Сохмет, в первую очередь, – сказала Ирина, – это богиня уничтожающей силы, палящего солнца, войны и болезней.

– Да-да, – поддержал дочку отец. – Помните, я вам рассказывал?

– И… что? – не понял Серега, и Артем напомнил:

– Солнца!.. Богиня солнца. Я ведь еще тогда говорил! Полярные сияния – это…

– Помню, помню!.. – замахал руками Сергей. – Все теперь понятно.

– Кроме самого главного… – тихо произнес Артем и опустил глаза. – Как все это вообще может быть?.. Ведь такого просто не бывает! – Он вновь поднял голову и обвел присутствующих вопрошающим взглядом.

– Не хочу показаться банальным, – хмыкнул в кулак Александр Михайлович, – но лучше, чем сказал Шекспир, все равно не скажешь…

– Есть многое на свете, друг Горацио… – подхватил Игорь Аркадьевич.

– …Что и не снилось нашим мудрецам! – торжественно закончила Валентина Ивановна.

В субботу похоронили последнюю жертву кровожадной богини – Михаила. Поздно вечером Серега сказал вернувшемуся с поминок мрачному отцу:

– Пойдем завтра на рыбалку?

– Какая рыбалка?.. – отмахнулся Игорь Аркадьевич.

– Пап, надо. Правда.

– Да уже сезон закончился…

– Ничего. Пожалуйста, я прошу, – не отставал Сергей.

Удивленный настырностью сына, который в общем-то рыбной ловлей не увлекался, Игорь Аркадьевич пристально посмотрел тому в глаза:

– Выкладывай. Зачем тебе это?

– Вот… – Серега положил на стол перед отцом блестящую вещицу. – Блесна. Я сам ее сделал.

– Из кольца? – задал риторический вопрос Игорь Аркадьевич и стал разглядывать изделие сына – несколько корявую, но вполне похожую на блесну выгнутую овальную серебряную лепешку.

– Да, – сказал Сергей. – Я ведь должен его все-таки подарить…

Отец все понял.

– Ложись спать, завтра рано разбужу.

По черной глади реки медленно плыли желтые листья. Сам Игорь Аркадьевич почти не ловил, в основном, помогал сыну – у Сереги почти не было рыбацкого опыта. Но после десятка-другого неудачных забросов, у него стало наконец что-то получаться, и отец отошел, чтобы и самому попытать удачу.

Но первым повезло все-таки Сергею.

– Есть! – коротко вскрикнул он, и спиннинг в его руках ощутимо выгнулся.

– Вываживай, вываживай! – подскочил к сыну отец. – Не торопись!.. Сейчас подсачек принесу.

– Не надо, – сказал Серега и криво усмехнулся. – Дай лучше нож.

Игорь Аркадьевич выгнул дугой брови, но в следующее мгновение понял, что хочет сделать Сергей. Он вынул из ножен охотничий нож и протянул его сыну рукояткой вперед.

Серега покрепче перехватил удилище правой рукой, взял в левую ножик, помедлил немного и чиркнул лезвием по леске:

– Дарю!..

Ночи во второй половине октября были уже очень темные. Но только не эта. Разноцветные отблески сполохов играли в потухших глазах здоровенной щуки, выбросившейся около часа назад на глинистый берег реки Кошка. Из ее разинутой пасти свисала серебряная блесна, отражавшая блики полярного сияния, столь редкого в этих широтах.

По обе стороны от мертвой рыбины в позе сфинксов лежали две кошки. Их пасти щерились в злобном оскале, а морды были задраны к небу, на котором неведомый исполнитель красками вместо звуков играл «Реквием» Шнитке.

Город Кошково получил свое имя из-за обилия живущих в нем кошек, считали многие кошковчане. И, наверное, не напрасно – кошек в нем и впрямь была тьма. Особенно до прошлого года, когда странные, по слухам даже мистические события всколыхнули этот небольшой город. Загадочную гибель более десятка подростков связывали потом именно с кошками. Не все верили слухам, да и самоубийства детей, к счастью, прекратились, но кошек в городе после этого и впрямь стало меньше.

А как раз год назад кошка появилась и в семье Стаса. Мама принесла от своей подруги, тети Лизы, черный пушистый комочек и сказала им с папой:

– Вот, познакомьтесь, новый член нашей семьи, Виолетта.

– Скорее, Чернушка, – ухмыльнулся папа.

– Чернушка – это корова, а не кошка, – не согласилась с ним мама.

– Кстати, от коровы куда больше пользы, – заметил тот.

– Нет, кошка лучше коровы, – внес в обсуждение свой голос и Стас, – она меньше, ее можно на руки брать. Только и впрямь, мама, почему ты зовешь ее Виолеттой?

– Когда я первый раз увидела котят у Лизиной Серафимы, они были еще слепые и почти голенькие. Там было три серых и один – непонятного цвета, мне он показался фиолетовым, наверное потому, что розовенькое тельце просвечивало сквозь черную шерстку. Вот я и назвала его Виолеттой, и попросила Лизу оставить его для нас, очень уж он мне понравился. Она, в смысле. Это кошечка.