— Я решил жениться, — заявил он, не спуская с нее глаз, чтобы увидеть, как на нее подействует эта новость.

Долго ждать ему не пришлось.

— Нет, — пробормотала она, недоверчиво покачав головой. — Нет, в это невозможно поверить!

Я не хочу в это верить! Глядя на вас, я все повторяю себе: «Да, Эбби, он, безусловно, красив. Но это вовсе не значит, что он к тому же и глуп. И хотя он буквально из кожи вон лезет, чтобы поубедительнее сыграть роль светского хлыща, у которого денег куда больше, чем мозгов, его выдают глаза. В них светится ум, а…»

Эбби осеклась на полуслове и стиснула руки в ужасе от того, что так забылась. Она что, сошла с ума? Ей вдруг показалось, что все, что она тут наговорила, плотной завесой висит в воздухе, не давая ей дышать.

— Милорд, — дрожащим голосом начала она и, встав, принялась оправлять юбки, — думаю, вам лучше обратиться к моим дядюшкам, поскольку решать в этом случае им, а не мне. И хотя я почти уверена, что Эдвардина будет счастлива узнать о вашем предложении… — «… она считает вас чуть ли не древним старцем», — закончила Эбби про себя. Нет, конечно, ее сердце не было разбито, однако она неожиданно почувствовала себя задетой. Но признаться по совести, оскорблена была скорее ее гордость. Четыре дня! Четыре дня Брейди из кожи вон лез, чтобы заставить этого человека обратить на нее внимание, а он до сих пор не заметил в ней женщину!

А она, глупышка, — о чем она думала? Что он для того привел ее в этот укромный уголок, чтобы поговорить с ней наедине… может быть, даже намекнуть, что она ему не совсем безразлична…

Она просто спятила!

Вслед за Эбби Кипп тоже поднялся на ноги и, заметив, что она уже повернулась, чтобы уйти, взял ее за руку — тем более что она явно собиралась бежать в сторону, противоположную той, откуда они появились.

— Вы неправильно поняли меня, мадам. Да, я и в самом деле намерен жениться. Но выбор мой пал не на вашу племянницу.

Несмотря на всю серьезность момента, Кипп не смог удержаться от улыбки.

— Сказать по правде… только не сочтите это грубостью, мадам, но ваша прямота придала мне смелости… Так вот, говорю вам откровенно — ваша племянница была бы последней девушкой, которую я решился бы выбрать себе в жены.

Опять все не так. С одной стороны, у Эбби словно камень с души свалился, когда она поняла, что виконта ничуть не обидела ее прямолинейность. И все же ее слегка покоробило, когда этот человек так холодно и презрительно заговорил о бедняжке Эдвардине.

В душе ее снова всколыхнулась надежда, и Эбби пришлось до боли закусить губу, чтобы не выдать себя.

Но для чего тогда он привел ее к этому ручейку? Чтобы попросить ее сказать Эдвардине, что ее отвергли, тем самым смягчив удар, который он нанесет этому бедному, романтически настроенному ребенку? Как бы не так! Бедное, романтически настроенное дитя мало того что видит в нем дряхлую развалину, так к тому же еще считает виконта страшным занудой, а все потому, что он как-то раз повел ее в Музей восковых фигур мадам Тюссо, где Эдвардина чуть не умерла от скуки.

— У меня и в мыслях не было хоть как-то повредить репутации вашей племянницы. Возможно, мое внимание пробудило в ней, а также в вашей семье некие надежды. Если так, покорно прошу меня простить, — продолжал Кипп, готовый поклясться, что слышит, как в голове Эбби судорожно мечутся мысли.

— Тогда для чего вы все эти дни буквально ни на минуту не отходили от Эдвардины, милорд? — брякнула Эбби, хотя что-то подсказывало ей, что никакие попытки свести их вместе не удались бы, если бы виконт сам этого не захотел. Ну что ж, была не была! И когда-нибудь, превратившись в дряхлую старушонку, она, коротая свои дни в Богом забытом Систоне, наверняка будет себя проклинать, если сегодня у нее не хватит духу задать ему самый главный вопрос.

— Честно? — спросил Кипп, снова увлекая ее на берег ручья, где они могли поговорить без помех и где он успел бы помешать ей сбежать до того, как у него хватит смелости сделать то, ради чего ее сюда привел.

— А вы считаете, ложь порадует меня больше? Знаете, милорд, у меня возникло чувство, будто вам нравится морочить людям голову, — бросила в ответ Эбби, сдернув с головы венок из маргариток и зашвырнув его в ручей. Шлепнувшись в воду, венок зацепился за выступ скалы и повис на нем.

Вот так и ее жизнь, грустно подумала Эбби, ударившись о преграду, зависла в воздухе между небом и землей…

По правде говоря, она с самого начала поклялась не поддаваться соблазну, исходившему от плана Брейди. Правда, сегодня она позволила себе помечтать, однако ее угнетала даже мысль о том, что она согласится на брак по расчету, тем более с человеком, чей образ то и дело являлся ей во сне. Мужество окончательно покинуло ее. Она изо всех сил крепилась, чтобы не заплакать. В конце концов, она ведь вдова, а не глупенькая девушка!

Пытаясь разгадать выражение ее лица, Кипп вдруг осознал, что у него нет на это времени. И вместе с тем почувствовал какое-то странное удовлетворение. Может быть, потому, что Абигайль Бэкуорт-Мелдон и глазом не моргнула и бровью не повела — просто молча выслушала все, что он сказал, и теперь ждала продолжения.

Кипп рассеянно подергал себя за ухо. Признание, которое он готовился сделать, должно было потрясти ее и вместе с тем дать понять, что он не воспринимает его всерьез. Нет, ничего не выйдет, подумал Кипп. Лучше уж сказать все как есть. Хватит строить из себя светского шута. Будь он проклят, но сейчас она услышит чистую правду, даже если он потом горько раскается в этом.

— Как я уже сказал, мадам, по причинам, которые вам вряд ли интересны, я твердо намерен обзавестись женой. Возможно, вы уже догадались, что мои чувства тут ни при чем. Просто я решил, что мне пора остепениться, подумать о наследнике — короче, последовать примеру моего приятеля герцога Селборна.

Прекрасно отдавая себе отчет, что в ее глазах своей нынешней черствостью он может поспорить со вчерашней булкой, Кипп решил прибегнуть к привычной для него манере разговора.

— Поначалу я остановил выбор на вашей племяннице, потому что был уверен, что все дебютантки похожи друг на друга как две капли воды. Но по прошествии трех дней я убедился, что лучше уж искать убежища на вершине горы где-нибудь в Азии, дрожать от холода и сетовать на пустоту моей жизни, нежели жениться на одной из них.

— Интересная мысль, милорд, — хмыкнула Эбби. — Но полагаю, я поняла, что вы хотите сказать. Видите ли, если бы я считала, что все мужчины в мире похожи на моего покойного супруга, то, наверное, была бы счастлива присоединиться к вам и разделить ваше одиночество. Вы бы хныкали и сетовали на судьбу, а я распевала бы песни, дожидаясь, пока волосы у меня отрастут до пят, чтобы можно было завернуться в них, как в теплое одеяло.

Кипп усмехнулся — все это весьма напоминало романы Араминты Зейн. Да, Эбби удалось ему подыграть. И ее идея насчет одеяла просто блеск! Как странно! Он никогда бы не подумал, что она любительница подобной романтической чепухи!