И она оттолкнула мясо еще дальше.

— Думайте о чем-нибудь другом.

Она метнула на него быстрый взгляд. Он изо всех сил старался помочь ей. Неужели он хочет проиграть пари? Разумеется, не ей судить об этом, но ее намеренный проигрыш будет означать, что он поцелует ее. Из того, что намеренно стремился проиграть он, вытекало, что Мак-Алистер вовсе не хочет целовать ее. А это уже оскорбительно, не так ли? И странно, поскольку это была ее идея.

— А что, если я съем два оставшихся кусочка сразу? — полюбопытствовала Эви. — Это будет считаться?

— Да, я приму это.

Она едва сумела скрыть гримасу недовольства. Значит, он и вправду хочет проиграть.

— Ну, и как это будет выглядеть?

Мак-Алистер подался вперед и оторвал гигантский кусок мяса, который почти в два раза превышал то, что ей предстояло съесть изначально.

Отлично, выходит, он все-таки не намерен проигрывать.

— Такая порция в меня за один раз не влезет, — коротко рассмеявшись, сообщила ему Эви.

Уголки его губ приподнялись в едва заметной улыбке.

— Ну, так и не пытайтесь.

— Здесь не те два кусочка, которые мне оставалось съесть. И даже не четыре. Здесь хватит на ужин из шести блюд и десерт.

Он мотнул головой в сторону тех крошечных ломтиков мяса, которые она оторвала несколько минут назад.

— Это — наказание за обман.

— Я никогда не обманываю. — Разумеется, кое-кто мог возразить, что сейчас она именно этим и занимается, но Эви не принадлежала к их числу. — Я просто не голодна.

— Вы сегодня почти ничего не ели.

— Я позавтракала вместе с миссис Саммерс, а то, что осталось, доела совсем недавно.

Она умирала от голода, но готова была вытерпеть недолгий пост ради возможности вновь поцеловать Мак-Алистера. Он холодно взглянул на нее.

— Вы заключили пари, Эви.

Это точно. Хотя и торговалась она только потому, что он ожидал от нее подобного поведения — при условии, что она намеревалась выиграть пари.

Она задумчиво ковырялась в мясе, пока Мак-Алистер невозмутимо ел.

— Нет, я не могу, — заявила она, когда он закончил. — Просто не могу, и все.

Он долго молчал, не шевелясь и глядя на нее. А потом, к невероятному изумлению девушки, вдруг произнес:

— Что ж, по крайней мере, вы пытались. Будем считать, что вы выдержали испытание.

— Что? — Эви не знала, что ей делать — то ли плакать, то ли смеяться, то ли запустить в него остатками угощения. — Вы не можете так поступить.

— Вы хотите проиграть?

— С моей стороны это было бы глупо, вы не находите? — заметила она, предпочитая не отвечать на вопрос. — Но вы только что сами сказали: мы заключили пари, определили ставки, и…

Мак-Алистер потянулся за кувшином с элем.

— Я освобождаю вас от вашего слова, — сообщил он, отпив большой глоток.

— Это оскорбительно для нас обоих.

Ее холодный тон заставил его выразительно приподнять брови.

— Не будете ли вы так любезны, чтобы объясниться?

Эви уже открыла рот, чтобы прочесть ему резкую и язвительную нотацию, но по некотором размышлении ограничилась тем, что заявила:

— Вы не стали бы освобождать меня от пари, если бы я была мужчиной.

Его губы изогнулись в усмешке.

— Будь вы мужчиной, я бы вообще не стал биться с вами об заклад.

— Я не это имела в виду.

Она отвернулась и с обидой уставилась на огонь. Решение Мак-Алистера освободить ее от пари расстроило ее намного сильнее, чем горечь от несостоявшегося поцелуя.

— Вы даете мне понять, что не можете относиться ко мне, как к равной. Что должны проявить снисходительность, как будто я не способна уразуметь условия пари, и что мое слово значит меньше вашего. Или любого мужчины. Подобное отношение меня оскорбляет.

Очень хорошо, значит, нотация все-таки состоится.

— Более того, ваше поведение лишний раз докалывает, что вы — ограниченная и недалекая личность, которая не ценит того, что…

— Не двигайтесь.

— Что?

Сердце замерло у нее в груди, и взгляд ее заметался по сторонам, ища очередную змею. Она что же, уселась в самое их гнездо?

— Теперь моя очередь, — проговорил Мак-Алистер.

Не сводя с Эви своих темных глаз, он вплотную придвинулся к ней.

— Ваша…

Глаза у нее испуганно расширились, когда она поняла, что он задумал. У него на уме поцелуй. Он хочет поцеловать ее. На своих условиях.

Сердечко ее словно сорвалось с цепи и застучало, как сумасшедшее.

Бережно взяв ее за руки, он положил их на землю и прижал. Подавшись вперед, он приблизил свое лицо к ней, так что она ощутила тепло его дыхания.

— Не двигайтесь, — хриплым шепотом повторил он.

Эви кивнула. Во всяком случае, талей показалось.

А потом он поцеловал ее, и все мысли вылетели у нее из головы. Она не хотела, чтобы все получилось именно так — то есть, чтобы в голове у нее образовалась звенящая пустота. Она хотела сосредоточиться, запомнить, запечатлеть в памяти каждую минуту, каждую секунду, каждый удар сердца, пока будет длиться поцелуй. Всего мгновение назад это казалось ей жизненно важным. Но теперь, когда его губы слились с ее, чувственное наслаждение победило разум — его запах, вкус, жар у нее внизу живота, когда он, в свою очередь пробовал ее на вкус, — и она страстно желала лишь одного: поцеловать его в ответ.

Ее ладони по-прежнему оставались прижатыми к земле. Ей хотелось коснуться его, притянуть к себе, настоять на своем, но он не давал ей пошевелиться, бережно лаская ее губы своими.

— По-моему, — прошептал он.

Он вновь коснулся ее губ и поцеловал ее с невероятной нежностью, вдруг отстранился на мгновение, почти оторвавшись от нее, но только затем, чтобы опять вернуться. Он целовал ее так, как если бы хотел проверить, насколько она была хрупкой… или опасной.

У нее не было сил пошевелиться, ей не оставалось ничего иного, кроме как позволить ему продолжать свое бережное изучение, пока Эви не показалось, что она сойдет с ума, если не получит большего.

Он лишь хотел узнать, какая она на вкус, и ничего более.

Именно это говорил себе Мак-Алистер, когда заключал пари, и в этом поклялся, когда взял руки Эви в свои и склонился к ее губам. Но после первого же прикосновения, головокружительного ощущения настоящей Эви, он был вынужден признать то, что в глубине души сознавал с самого начала: это обещание он сдержать не сможет.

От одного только намека на близость, от ее легчайшего запаха и мимолетного прикосновения к ее губам в ушах у него зашумела кровь, а в сердце вспыхнуло желание. Перед глазами беспорядочно поплыли эротические видения: его пальцы у нее в волосах, у нее на талии, у нее под юбкой. Эви касается своими руками его лица, его спины, его кожи.