что это труп Солимоси, то всякое подо­зрение в ритуальном убийстве отпало бы. Но мать несчастной не признала черт дочери в найденном трупе. Это было невыгодно тем, кто затеял все дело. И вот пошла новая молва: евреи нарочно броси­ли в реку чужой труп, взятый из больницы и одетый в платье Соли­моси, чтобы отвести от себя подозрение. В атмосфере, насыщенной фантастическими слухами, стали пророчествовать и дети. Христи­анские мальчики, игравшие с шестилетним сыном «шамеса» Иосифа Шарфа, слышали от него, будто его отец зарезал девушку. Призван­ный на допрос ребенок сказал, что слышал это от своего старшего брата, 14-летнего Морица. На допросе у судебного следователя Мо­риц Шарф заявил, что он знает лишь о распространяемых по селу слухах и по их поводу пошутил над маленьким братом. Этому прав­дивому объяснению не поверили, мальчик вместе с отцом и матерью были арестованы и посажены в одиночное заключение. В тюрьме под влиянием изоляции и психических внушений со стороны допраши­вавших у мальчика разыгралась фантазия, и он дал следователю по­казания, от которых потом, слишком поздно, отрекся: он будто бы видел через замочную скважину в дверях синагоги, как там реза­ли девушку его отец и трое приезжих «шохатов» и выпускали кровь в сосуд. На этом основании были арестованы трое оговоренных и не­сколько прихожан синагоги, так что вместе с прежними под арестом находилось 15 человек. Юного Морица перевели в соседний уезд­ный город Ниредиаза, поместили в доме местного начальника поли­ции и сулили ему всякие блага в случае, если он согласится принять крещение. От богатых христиан получались значительные суммы денег и подарки для еврейского мальчика, оказавшего столь ценную услугу врагам своего народа.

Следствие затягивалось, а между тем в стране велась бешеная антисемитская агитация. В течение всего лета 1882 года газеты не переставали говорить о страшной драме в Тисса-Эсларе. В своей прес­се и на публичных собраниях антисемиты говорили так, что народ не мог откликнуться на это иначе, как погромами. Началось с напа­дений на евреев в небольших городах, но потом дело дошло до на­стоящих погромов по рекомендованному Истоци русскому образ­цу. В старом центре венгерского еврейства, Пресбурге, возбужден­ная антисемитами толпа бушевала два дня (28 и 29 сентября 1882 г.). С криками: «Да здравствуют Истоци, Оноди, Симони!» толпа двигалась по улицам, разбивала окна в еврейских домах и магазинах, местами врывалась внутрь и грабила имущество. Полиция не могла справиться с буянами, и только подоспевшие войска водворили порядок. По­громы повторились и в некоторых местностях пресбургского коми­тата. Правительство объявило весь комитат на военном положении и грозило суровыми карами погромщикам и их подстрекателям. Антисемиты внесли по этому поводу запрос в парламенте и услыша­ли от министра-президента Тиссы решительный ответ: «Пока я буду на этом посту, я буду защищать личную безопасность не господ раз­бойников, убийц и поджигателей, а порядочных граждан». Оноди и Симони опять заговорили о «владычестве евреев» и о деле в Тисса-Эсларе, требуя репрессий против «зловредной расы». Но Тисса отве­тил, что он не намерен воскресить мрачные предания эпохи абсолю­тизма. Через несколько месяцев антисемиты снова попытались воз­действовать на парламент. От имени христианских жителей округа, где находилось селение Тисса-Эслар, поступила петиция о лишении евреев гражданских прав. В заседании парламента (январь 1883) пе­тицию поддерживали Истоци и его друзья, кричавшие о «завоева­нии Венгрии евреями». Им горячо возражал венгерский писатель Мориц Иокай, напомнивший, что в 1848 году он сам вместе с еврей­скими патриотами завоевывал независимость для Венгрии. Тисса снова высказался против реакционной попытки антисемитов, и пе­тиция их была отвергнута. Следствием этого было то, что «Партия венгерской независимости» исключила из своей среды депутатов-ан­тисемитов, поддерживавших петицию. Тогда антисемиты, сидевшие на левых скамьях сейма, переместились вправо и образовали свою собственную фракцию, которая все более сближалась со своими ес­тественными союзниками, клерикалами.

Не сбылись и надежды, возлагавшиеся антисемитами на исход Тисса-Эсларского дела. Явно тенденциозное предварительное след­ствие, веденное местными властями в «ритуальном» направлении, не было одобрено прокурором судебного округа, взглянувшим на дело беспристрастно. Следствие возобновилось, и дело затянулось до лета 1883 года. Оно разбиралось в окружном суде в Ниредиаза (Nyiregyhasa) в течение шести недель (19 июня — 3 августа). На суде раскрылись все пороки первоначального следствия. Главный свиде­тель обвинения, точнее, жертва обвинителей, мальчик Мориц Шарф, свидетельствовавший против родного отца и на суде, так запутался во внушенных ему показаниях, что они потеряли всякое значение для судей; судебный осмотр синагоги выяснил, что сквозь замочную сква­жину в дверях свидетель не мог видеть всего того, о чем рассказывал. Эксперты доказали, что найденный в реке труп соответствует возра­сту Эстер Солимоси. Защиту подсудимых вели лучшие адвокаты Вен­грии, христиане и евреи: Карл Этвеш, Фридман, Гейман и другие. Наиболее убедительную речь против ритуального обвинения произ­нес государственный прокурор, который охарактеризовал весь про­цесс как организованное «нападение на евреев». Речь частного обви­нителя, антисемита Салая, дышала злобным церковным фанатизмом: он требовал мести евреям во имя Христа, «некогда распятого иудея­ми и ныне распинаемого в символе ритуальных убийств». «Невинно пролитая христианская кровь, — воскликнул он, — привлекла вни­мание Распятого, и Он повелел сыну свидетельствовать против род­ного отца». Один из защитников сказал по этому поводу: «Привиде­ния мрачных веков ворвались в круг идей XIX века. Перед нами вос­кресают страшные призраки религиозного фанатизма: Варфоломе­евская ночь и процессы ведьм». В своей блестящей речи Этвеш ска­зал, что ритуальное обвинение позорит обвинителей, а не обвиняе­мых. Предварительное следствие, которое велось под давлением ан­тисемитов, он назвал «позором венгерского судопроизводства», ибо «дрессировать ребенка в роли свидетеля против родного отца — это самое возмутительное злоупотребление, какое только может быть совершено под покровом формального следственного производства». Защитник указал, что антисемитизм в Венгрии не местного проис­хождения: «Он привезен к нам из чужих стран — из Германии и Рос­сии». Суд вынес оправдательный приговор всем 15 подсудимым. Юный Мориц Шарф, освобожденный из антисемитского плена и возвращенный в родительский дом, отрезвился и с чувством глубо­кого раскаяния рассказал о физическом и душевном давлении, под которым он давал внушенные ему показания.

Взбешенные провалом своего адского плана, антисемиты мета­лись в разные стороны, обвиняли суд в подкупленное™ еврейскими деньгами, грозили народным самосудом и местами пытались устро­ить погромы. Из малых городов и сел. где полиция была бессильна против буйной толпы, евреи убегали в соседние большие города, под защиту войск. Но центральное правительство скоро положило ко­нец этой смуте. Тисса разослал по всем городам циркуляр с требова­нием подавлять в зародыше всякую погромную попытку. Против антисемитизма выступили в своих посланиях и высшие иерархи венгерской церкви — католической и реформатской. Сам импера­тор и король Венгрии