— Ясно. Для меня это не утешительно.

— Я собрал для тебя кое-какие факты, как и обещал.

— Спасибо, давай тогда плавно перейдем к делу. Я ужасно переживаю за брата. Чувствуя, какая опасность нависла над ним, не могу спать и есть. Даже дышать не могу полноценно. Кажется, будто кто-то наступил мне на грудь, просто не хватает воздуха. Арсений всегда защищал меня, заботился, и мне просто не сидится на месте в такой ситуации.

— Понимаю тебя, — произнес он сочувственно и потянулся к планшету. — Тебе сейчас нужно быть сильной. Дело очень непростое, все улики против твоего брата. Но я тебе верю. Арсений наверняка стал жертвой того, что произошло в тот день. Думаю, многое прояснится после того, как он очнется.

— Надеюсь на это.

— Я был в его положении. В смысле, знаю, что такое лежать без сознания, переломанным, забинтованным, на грани жизни и смерти.

Я заметила, как по его коже пробежали мурашки. Это тема была болезненной для него. Он опустил глаза, включил планшет, стал искать нужную информацию. Чувствовалось, что он невольно напрягся, мышцы заиграли на его руках, уголки губ вытянулись в прямую линию.

Воспользовавшись моментом, я задержала свой взгляд на нем подольше. Мне хотелось лучше его разглядеть. Его светлые волосы, крепкие плечи, его по-настоящему мужскую фигуру. Немного пофантазировав, можно было увидеть через тонкую футболку его стальной пресс. Но что больше всего мне нравилось, это легкость, которую он дарил мне при общении с ним.

Алексей очень гармонично смотрелся в таком уютном ресторанчике, серьезный, деловой, вполне состоятельный и в меру ухоженный. Мне самой становилось уютнее рядом с ним. Сегодня он был совсем другим, нежели при нашей первой встрече. И таким он мне нравился еще больше. Нравилось, как он смотрит на мои губы, ловя каждое слово, и в конце фразы неизменно переводит взгляд на мои глаза. Есть в этом какая-то интимность момента.

Хотя что я себе уже успела нафантазировать! Мужчина встречается со мной исключительно по деловому вопросу, в людном месте, ничем не выказал заинтересованности во мне, не пытался флиртовать, а я уже вовсю раздеваю его глазами.

Неужели я успела превратиться в озабоченную хищницу? Как же ужасно действует на женщину внезапное освобождение из долгих несчастливых отношений! Так и охота на каждом шагу пуститься во все тяжкие. Но такой фокус прошел бы с самоуверенным типом вроде Донских. Но не с Тимофеевым, каждую секунду излучающим свет и спокойствие своими большими грустными глазами, черт их подери!

Мои размышления прервал озорной ветерок, который дунул на нас и игриво затрепал свисавшие с потолка льняные занавески. Солнышко тут же проникло под навес и осветило загорелую кожу моего собеседника. Вдруг, случайно увидев многочисленные мелкие шрамы на его груди, ключице, шее и бледные следы от швов чуть ниже линии роста волос, я едва не упала и тут же отвела глаза. Вероятно, он побывал в жестокой мясорубке однажды. Подавив желание задать миллион вопросов, я уставилась в экран планшета.

— Смотри, — хриплым голосом сказал Тимофеев, — труп был обнаружен соседом в 9 утра 21-го числа. По мнению специалиста, который делал заключение, смерть наступила в районе 20–22 часов вечера 20-го числа. Эти фотографии мне переслали вчера вечером, разумеется, по старой дружбе, никто не должен знать об этом.

— Конечно, — прошептала я.

От увиденного мои конечности моментально оледенели, тело перестало повиноваться и стало невесомым. Казалось, я проваливаюсь в обморок.

Мне не удалось оставаться невозмутимой. На фотографии было тело обнаженной молодой девушки, лежащей в умиротворенной позе. Глубоко вдохнув, я медленно прислонилась к спинке кресла.

— Можно принести воды? — громко крикнул Алексей в сторону официанта. — Я знал, что нельзя тебе показывать такое. Просто ты выглядишь такой сильной. Черт, ты так побледнела!

Схватив со стола бамбуковую салфетку, он сел возле меня на колени и принялся махать ею из стороны в сторону, создавая легкий ветерок.

— Уже все нормально, — я схватилась за его руку, несколько раз вдохнула и выдохнула, — с речки достаточно дует, спасибо за заботу.

— У тебя ледяные руки. Что я за болван, вывалил перед тобой эти фото, никогда себе не прощу. Просто мысли сегодня путаются, все валится из рук. Прости меня, пожалуйста.

На него было забавно смотреть. Алексей ужасно переживал, метался и не знал, чем еще помочь. Продолжая держать его за руку, я чувствовала, как силы возвращаются. Официант принес стакан воды и протянул мне. В ту же секунду он отшатнулся от увиденного на экране планшета.

— Черт! — выругался Тимофеев и свободной рукой перевернул планшет, чтобы скрыть изображение от посторонних глаз.

— Ты кричишь, — облизнув сухие губы, выдавила я.

— Прости, — от сожаления он дал себе рукой в лоб, — мне трудно это контролировать, я ведь себя не слышу.

— Ничего, — я отпила из стакана и дрожащими руками передала их Алексею, — мне уже лучше.

Стакан казался тяжелым, словно пудовым. Я не могла его дольше удерживать.

Тимофеев поставил его на стол и снова присел возле меня. Он виновато смотрел в мои глаза и явно сердился на самого себя.

— Сама от себя не ожидала, правда.

— Представляю, — нервно усмехнулся он, — несколько дней на нервах. Но я все равно виноват.

— Нет, — смущенно произнесла я и осознала, что все еще держу его за руку. Меня обожгло огнем. Разогнув непослушные пальцы, я ослабила хватку. Он не спешил убирать свою руку, разглядывая мое бледное лицо.

Наконец, разомкнув наше ненарочное рукопожатие, он подвинул свое кресло, оказавшись теперь не напротив, а рядом со мной. Внезапно мне захотелось разреветься, показать свою слабость, ведь целую неделю я не давала выхода своим эмоциям.

Рядом со мной никогда не было сильного человека, способного утешить или взять на себя решение хотя бы части моих проблем. И только брат меня поддерживал, старался, как мог, распределяя свое внимание между мной, нашей мамой и дочкой. Оказавшись совсем одна в течение этих дней, я училась быть сильной, но, похоже, немного надорвалась.

Сегодня, на этой встрече с Тимофеевым было так спокойно и хорошо, что непременно нужно было все испортить этой сценой. Очень на меня похоже.

— Расскажи так, я послушаю, — всхлипнула я.

— Хорошо, — согласился он, но тут подоспел официант с подносом, на котором принес наши блюда.

После увиденного на фото окоченевшего трупа, начавшего синеть, с сухой кожей, испещренной следами от порезов с аккуратными, ровными краями, мне совсем не хотелось вкушать теплый салат с телятиной.

Отвернув голову, я беззвучно засмеялась. Прочитав мои мысли, Тимофеев хохотнул, заметно разрядив обстановку.

Когда официант удалился, улыбка исчезла с лица Алексея. Необходимо было вновь возвращаться к обсуждению дела.