И теперь Гейбриела невозможно было найти.

Жаклин осмотрела его комнаты, арсенал, конюшни, даже спустилась в винный погреб, где обнаружила только мистера Мериуэзера, скорбно растянувшегося среди пустых бутылок 1708 года.

Никто лорда Дрейка не видел.

Музыканты, чтобы разогреться, начали играть светскую песню Перселла, а хозяин этого праздника отсутствовал.

– Черт побери, где он может быть?

Вне себя от беспокойства, Жаклин вышла во двор. Раз мистер Мериуэзер еще здесь, рассудила она, то скрыться Гейбриел не мог. Она уже готовилась признать свое поражение и обратиться к отцу Юстасу, чтобы тот извинился перед гостями, когда заметила свет одинокой свечи в окне часовни.

Вряд ли Гейбриел Дрейк был набожным человеком, но это место выглядело хорошим убежищем, несомненно, последним местом, где его могли бы искать. Подняв юбку, Жаклин побежала через двор.

У алтаря никто не молился, однако дверь, ведущая в склеп, была приоткрыта. Спустившись по лестнице, Жаклин остановилась на третьей от подножия ступеньке. Гейбриел Дрейк стоял с опущенной головой перед гробницей отца.

Даже в тусклом свете единственной свечи он был великолепен. Несмотря на бесконечные споры, она так и не смогла убедить его надеть парик.

– Это лишь французское щегольство, – возражал Гейбриел. – Я буду танцевать как денди. Я буду очарователен, как сам Люцифер. Ради Драгон-Керна я даже женюсь на одной из скучных маленьких дурочек, которых вы пригласили на чертов бал, но будь я проклят, если надену парик.

Теперь, глядя на его собственные блестящие черные волосы, заплетенные в изящную косичку, она поняла, что в этом он был прав.

Зато она была права насчет его вечернего костюма.

– Чтобы жениться на деньгах, вы должны выглядеть так, будто они вам не нужны, – доказывала она.

Покрой его парчового камзола позволял судить о ширине его плеч, а сверкающие золотом аксельбанты и эполеты делали костюм роскошным. На указательном пальце Гейбриела блестело кольцо старого лорда Дрейка в виде двух свернувшихся драконов, глотающих хвосты друг друга. И если прибавить к великолепию костюма еще мрачную красоту его лица, то в бальном зале он будет неотразим. Жаклин представила вереницу падающих в обморок девиц, особенно когда он, по своему обещанию, будет очаровательным, как Люцифер. Она уже хотела заговорить, но тут он провел указательным пальцем по имени отца, вырезанному на каменной плите.

Невидимая рука сжала ей сердце, и она подавила нежелательные эмоции. Она не позволит себе интересоваться этим человеком. Выбора здесь нет. Гейбриел должен удачно жениться. Разве не она в ответе за судьбу Драгон-Керна? Что бы ни произошло между ними, она не может поддаваться нежности, заполняющей ее сердце. Это путь к безумию.

Жаклин осторожно кашлянула.

– Милорд.

Он с чуть заметной улыбкой посмотрел на нее:

– Я знал, что вы меня найдете, мисс.

– Вы заставили меня весело побегать. Что вы тут делаете?

– Наслаждаюсь своим положением в качестве приза бала, – сардонически заметил он.

– Приза? Вы слишком высокого мнения о себе.

– Отнюдь, – возразил он. – За годы, проведенные в море, я иногда видел, как не только одна пиратская команда гналась за призовым кораблем в одно и то же время. Испанская галера, полная золота, или большой французский фрегат – это соблазнительная добыча. А если за ней гонятся несколько пиратских капитанов, она, как правило, гибнет. В образовавшейся свалке приз чаще всего бывает подожжен и в огне идет ко дну. Так что мне совсем не доставляет удовольствия быть призом.

– Я знаю, это трудно…

– Нет, это почти невозможно, хотя вы не позволите мне выйти из игры, верно?

– Не я это придумала. Женитесь вы не по моей воле.

– И не по своей, но тут, кажется, ничего уже не поделать. – Гейбриел положил руку на холодный камень, как бы вбирая силу отца, лежавшего под ним. – Что сказал мой отец, узнав, что я погиб в море?

– Когда пришла весть, что ваш корабль затонул со всей командой, меня здесь не было, но однажды миссис Бидли говорила мне об этом. Старый лорд Дрейк воспринял это очень тяжело и целый месяц ни с кем не разговаривал, даже с вашим дядей. И все в замке ходили на цыпочках, чтобы еще больше не расстроить его.

Гейбриел фыркнул:

– Да, он умел наводить страх. Рис Дрейк был суровым человеком. И все же мне его не хватает. – Гейбриел опустился на холодный каменный пол, забыв о своем великолепном костюме. – По пути домой я так хорошо все продумал. Что я скажу. Что он скажет… И почему-то все, что я сделал, кем стал… в общем, это больше не имеет значения.

– Не всегда можно отбросить свое прошлое. – Жаклин знала, что, доживи она хоть до ста лет, память о его губах заставит что-то сжиматься внизу ее живота. – Возможно, следует просто вернуться домой.

Сев рядом на корточки, она положила руку ему на предплечье. Тепло его тела Доходило сквозь парчу до ее ладони, и ей вдруг захотелось почувствовать его голую кожу. Но, обуздав себя, Жаклин убрала руку. Ее долг помочь ему выполнить свои обязанности, а не усложнять дело. Если мир со старым лордом успокоит душу Гейбриела, она поделится с ним оставшимися в ее памяти воспоминаниями о его отце.

– Я знаю, ваш отец был строг к вам, но и гордился вами. Я слышала это в его тоне, когда он говорил о вас.

– Гордился? Мною? – Уголок его рта скептически приподнялся. – Неужели?

– Да. Очень гордился, – заверила она.

Изучая камень под ногами, Гейбриел с минуту выглядел намного моложе своих лет. Потом взглянул на нее:

– Уже кое-что, верно?

Жаклин поняла, что мельком увиденное ею за его самодовольной наружностью пропало. Он встал и предложил ей руку.

– Все. Благодаря вашей усердной работе мы должны присутствовать на балу, где мне предстоит выбрать будущую жену. Лин, я хотел бы…

– Мисс Рен, – поправила она и затем добавила: – или Жак, если вам угодно. Не вижу никакого вреда, если это между нами.

Он улыбнулся, отчего в уголках глаз образовались морщинки.

– Тогда, Жак, возможно, позже вы окажете мне честь в менуэте.

Она знала, что это будет величайшим безрассудством. Он должен танцевать с потенциальными невестами. Увы, когда он улыбался ей, она не могла не ответить ему улыбкой.

– Возможно, если вы обещаете не отдавить мне ноги, милорд.

– Гиацинт, ты делаешь из себя посмешище.

Дейзи плюхнулась животом на кровать и подперла кулаками подбородок, наблюдая, как прихорашивается ее сестра. Ей захотелось уйти в соседнюю комнату близнецов или даже в маленькую детскую Лили, где та жила с Молли, доброй, простой девушкой, которую наняли приглядывать за младшей дочерью Дрейка, оставшейся без матери. Дейзи была образцом снисходительности к глупости сестры, пока Гиацинт не покусилась на материнские драгоценности.