— Да уж, — мрачно заметил Грегор, — он у вас был большой весельчак. Ха-ха.

— Следующие строчки, пожалуй, самые туманные во всем пророчестве, — продолжал Викус. — Сандвич так и не сообщил — победишь ли ты, сможешь ли вернуть нам свет. Но он точно указал, что мы просто обязаны были выйти в этот поход, — иначе нам грозила гибель.

— Да, не очень-то все это вдохновляет, — пробурчал Грегор. Первый раз за все время этот Сандвич показался ему не таким уж чокнутым. Указание на то, что он, Грегор, может потерпеть поражение, делало пророчество более правдоподобным в его глазах. — А что за свет я должен вам принести? Это что, какой-нибудь священный факел или что-нибудь в этом роде?

— Это метафора. Под светом Сандвич подразумевает жизнь. Если крысы доберутся до наших светильников и факелов и уничтожат их — тем самым они уничтожат и нас, — ответил Викус.

Что за метафора?! Грегор подумал, что было бы гораздо проще, если бы в пророчестве говорилось о каком-нибудь конкретном факеле, к примеру. Как может Грегор вернуть какую-то метафору, если он даже не понимает, что это?!

— Сложно-то как! — буркнул он и продолжил:

ДВОЕ ВЕРХНИХ И ДВОЕ НИЖНИХ, ИЗ КОРОЛЕВСКИХ ОСОБ, ПО ДВОЕ ПОЛЗУЧИХ, ЛЕТЯЩИХ, ПРЯДУЩИХ — НО ТОЛЬКО В СОГЛАСИИ ЧТОБ.

— А что это за парочки? — спросил Грегор.

— Тут сказано, что мы должны объединиться с нашими соседями. «Двое верхних» — это ты и Босоножка. «Двое нижних» королевских кровей — это Люкса и Генри. Сестра Генри Нерисса, как ты мог видеть, и не смогла бы принять участие в походе. «Летящие» — это наши мыши, «ползучие» — тараканы, а «прядущие» — пауки. И мы как раз летим собирать наше войско — летим к соседям, во исполнение пророчества. Первыми будут летучие мыши.

И в самом деле, по мере того как они продвигались вперед, мышей вокруг становилось все больше. Наконец их отряд с Генри во главе влетел в гигантскую пещеру. Грегор даже вздрогнул, когда увидел, что потолок пещеры, как ковром, сплошь покрыт висящими вниз головой мышами.

— Но разве летучие мыши не с нами? — спросил он неуверенно.

— Нам необходимо получить официальное разрешение на то, чтобы взять их с собой, — ответил Викус. — И кроме того, нужно кое-что обсудить относительно военной операции.

В центре пещеры высилась огромная цилиндрическая колонна. Ее поверхность была абсолютно гладкой — как у колонн во дворце. На круглой плоской вершине колонны их поджидали несколько летучих мышей.

Викус повернулся к Грегору и прошептал:

— Мы, люди, уверены, что ты и есть тот воин из пророчества. Но остальные жители Подземья могут в том сомневаться. В данном случае не важно, что ты сам думаешь по этому поводу — веришь ты в свое предназначение или нет, но нам необходимо, чтобы они поверили в тебя. В то, что ты — воин.

Грегор размышлял об этих словах, когда они приземлились на вершине каменной колонны перед мышами. Люди спешились, последовали глубокие поклоны и обмен приветствиями.

Одна из мышей, очень представительная, серебристо-белая, выдвинулась вперед.

— Королева Афина, — почтительно произнес Викус, — разрешите представить вам Грегора Наземного.

И указал на Грегора.

— Ты и есть Воин? Ты тот, который призывает? — промурлыкала летучая мышь.

— Ну, вообще-то я… — Грегор краем глаза увидел, как напрягся Викус, и запнулся. Ему не хотелось изображать кого-то, кем он себя не считал. Но что дадут его признания? Викус предупредил: сейчас просто необходимо, чтобы все жители Подземья поверили в то, что он — воин из пророчества. Война практически началась. Летучие мыши вряд ли согласятся выступить в поход, если не поверят в его избранничество. Если Грегор скажет сейчас правду — что никакой он не воин, — поход не состоится, и отец неизбежно погибнет. Тут сомневаться не приходится.

Грегор выпрямился и постарался, чтобы голос его не дрожал и звучал уверенно:

— Да, я Воин. И я тот, который призывает.

Афина на секунду замерла, потом кивнула:

— Ну да, это он.

В ее словах была такая убежденность, что Грегор на мгновение и сам в это поверил. Он вдруг почувствовал себя дерзким, сильным и храбрым воином, о котором подземные будут потом слагать легенды. Он уже видел себя во главе эскадрильи летучих мышей, в разгаре битвы, спасающим Подземье от крыс…

— Ге-го, я котю пи-пи! — сообщила Босоножка.

И он вновь стал обычным мальчишкой в дурацкой каске с треснутым фонарем на лбу и кучей батареек в карманах, которые он даже не имел времени и возможности проверить — работают ли они.

Великий воин попросил извинить его и занялся своей сестренкой.

Соловет и Викус удалились на военный совет с летучими мышами.

— Мне пойти с вами? — спросил Грегор с затаенной надеждой. Не то чтобы он так уж сильно мечтал поучаствовать в военном совете, просто рядом с Викусом он всегда чувствовал себя спокойнее. Тем более что тут, на вершине высоченной колонны, в окружении сотен летучих мышей, ему было не по себе.

И кто встанет во главе войска, если придется вступить в бой? Люкса? Вряд ли это здорово…

— Нет, Грегор, спасибо. Мы будем обсуждать боевые позиции наших войск, а не то, как вести поиск твоего отца. Да ты не думай, мы скоро вернемся, — ответил Викус.

— Ладно, — ответил Грегор, стараясь не показать, что расстроен.

Он увидел, как большая серая мышь Викуса что-то прошептала на ухо Люксе. И та, улыбаясь, смотрела на Грегора и кивала.

«Должно быть, потешаются, что я выдал себя за воина», — подумал Грегор.

Но он ошибся.

— Еврипид говорит, ты все бока ему отбил, — сказала Люкса. — Просит научить тебя правильно сидеть.

Грегор расстроился. Он-то думал, что у него неплохо получается!

— Как это — я отбил ему бока? Что это значит?

— Ты слишком сильно сжимаешь ноги, очень напрягаешься. Ты должен ему довериться — он никогда тебя не уронит, — сказала Люкса. — Это обычно втолковывают на первом же уроке маленьким детям.

— А, понятно, — только и сказал Грегор. Люкса умела задеть за живое, даже когда это не входило в ее планы.

— Малышам проще, — вмешался Марет. — Таким, как твоя сестра: они еще толком не понимают, чего нужно бояться. У нас есть поговорка: «Смелым можно считать лишь того, кто умеет считать». Ты умеешь считать, Босоножка?

Марет растопырил пальцы и поднес их к лицу Босоножки, которая пыталась стянуть с ноги Грегора сандалию. — Ну-ка… один, два, три!

Босоножка радостно улыбнулась и тоже выставила вперед свои пухлые пальчики:

— Я, я котю! Один, два… девять… восемь, семь, десять! — и в доказательство показала ладошки с широко разведенными в стороны пальчиками.