Вот так, выкуси. Плечи расправила, гордо махнула головой, откидывая назад волосы, вздернула подбородок и нос повыше и иду вся такая из себя на высоких каблучках, походкой от бедра. Взгляд устремлен вдаль, а не на всяких там.

Вот голову сильно задирать не стоило, да и не в даль смотреть, а под ноги. Особенно, если ты высоких каблуках. Вот я иду, а в следующий момент лечу. Только не вверх, а вниз. Банальная трещина в асфальте. Мне кажется, я проклята. Тем самым тортом, который уронила на мамин день рождения. Раньше подобные курьезы, конечно, со мной происходили, но не так часто и не так эффектно.

Не стала проверять нанесенный урон. Скорее встала и пытаюсь идти дальше как ни в чем не бывало. Все произошло очень быстро, есть мизерный шанс, что Ник в тот момент смотрел на дорогу, а не на меня. Выпендрилась, называется. Ладони саднят, коленки прямо горят, а еще, кажется, подломился каблук. Чувствую, что шатается, поэтому на правую пятку не наступаю, а имитирую теперь ходьбу на каблуке, а по факту иду на цыпочках.

Меня остановили.

— Эй, ты как? — спрашивает Ник. Не заметила, как он походил, но вот он рядом, развернул к себе. За очками не видно, но, кажется, разглядывает меня на предмет повреждений. Видел все-таки мое позорное падение. Странно, я думала, будет смеяться, шутить, а то и вовсе издеваться, но в голосе слышится участие.

— Приятного мало, — со вздохом призналась я.

— Пойдем, Александра Павловна, у меня салфетки антисептические в машине есть, а то у тебя кровь течет на коленках.

Мое имя и отчество так забавно и не злобно прозвучали из уст Денжера, что я позволила себя увести и усадить на переднее сиденье кабриолета. Ник достал из бардачка пачку салфеток и вручил мне. Не спрашивая, завел машину и поехал в неизвестном направлении. Правда, Ник сразу пояснил:

— Сейчас до ближайшей аптеки доедем. Ну и подальше от продюсерского центра отъедем. Перед будущими коллегами так уж сильно лучше не светится, да и репортеры тут могут караулить.

Вот, блин, и никогда и никуда вместе не поеду. Но вообще-то, про коллег и репортёров мог и раньше подумать и вообще ко мне не подкатывать. Можно было бы возмутиться и потребовать остановить, дойти самой до дома, но дома-то у меня именно для обработки ссадин, кажется, ничего нет. Так что пусть подвезет, а дальше я сама.

Эх, колготки порвала. Но это ладно. Теперь все равно долго на работу придется в брюках ходить. С такими коленками о юбках пока придется забыть. Машина остановилась.

— Сейчас я сбегаю, — говорит Ник и, не дожидаясь моего ответа и даже не открыв дверцу, выскакивает из авто и скрывается за дверью рядом расположенной аптеки. Шустрый какой.

Ладно. Подождем. Заботится ведь.

Денжер вернулся из аптеки мало того, что с нужными для обработки колен лекарствами, так еще и с гематогеном, один батончик вручил мне вместе с лекарствами, а второй оставил себе, открыл и принялся есть, с любопытством наблюдая за тем, как я обрабатываю ссадины.

Закончив, вспомнила, что нужно поблагодарить.

— Спасибо. Сколько стоило лекарство?

— Да ты что, смеешься, что ли? Считай, подарок.

Повисла неловкая пауза.

— Я пойду.

— Предложение о ресторане все еще в силе.

— Нет, спасибо. Это как-то неожиданно, лично для меня непонятно зачем, да и корпоративная этика не позволяет, — чего конкретно не позволяет, уточнять не стала, поскольку в продюсерском центре, как мне показалось, каждый встречается, с кем хочет, главное, чтобы без скандалов и рабочему процессу не мешало, хотя шеф меня предупредил, что его помощница со звездными коллегами шашни крутить права не имеет.

Ник вздернул бровь.

— Чего не позволяет?

Придется разъяснять.

— Свидания… вы ведь свидание сейчас предлагаете? С артистами и певцами продюсерского центра нельзя встречаться.

Во всяком случае личной помощнице продюсера, но это уточнять не буду.

— Так формально я еще с Ярославом не работаю. Мы не подписали контракт. А зачем приглашаю — считай, хочу извиниться. Ты такая забавная, компания, значит, приятной будет. Это вообще не свидание. Посидим, поедим, поболтаем. Мне, конечно, интересно узнать про внутреннюю кухню центра, но никакую секретную информацию мне не нужно раскрывать. Ну так что?

Ну…

— Нет.

Отрицательно качаю головой, но все же задумалась, а Ник почувствовал слабину.

— И правильно. Чего в этих душных ресторанах сидеть? Поехали в парк. Мороженое поедим, погуляем. Погода ведь отличная.

Искуситель прямо.

— Я не могу, у меня каблук, кажется, сломался, — призналась все-таки я.

— Я завезу тебя домой переобуться. И переодеться, если надо. Ты далеко живешь?

— За углом. Следующий дом мой.

— Ого, как близко.

В общем, уломал меня Ник. Опасно, конечно, с ним куда-то идти, но то, как он себя повел, когда я упала, неожиданно раскрыло мне парня с другой стороны. Захотелось пообщаться и узнать, какой Денжер на самом деле. Да и мороженое съесть в парке как-то очень сильно захотелось. Но если шеф узнает, боюсь представить, что будет.

Мы с Ником приехали в парк, погуляли, посидели возле фонтана, ведя неспешные беседы и поедая мороженое. Хорошо, наверное, что я все-таки упала. Если так подумать, то каждое мое падение в последнее время хоть и приносит боль и стыд, но дает и что-то хорошее. Упала на дне рождения мамы — решилась на перемены. Чуть не упала с моста — близко познакомилась с будущим своим работодателем. Падение из душа тоже получилось частично хорошим — больше узнала о шефе, хорошо провела время. Вот и сейчас: отказалась бы я и гордо ушла, то сидела бы дома, а не в парке с мороженым. Ник больше не изображает из себя капризную звезду. Проходя мимо велопроката он задорно так предложил мне покататься. Согласилась, и вот мы уже во весь опор мчим по парковым дорожкам. Я довольна, как слон, но внимательно смотрю, чтобы на пути не попалась никакая коряга, а то, может, падения и приносят мне какую-то удачу, но в больницу я все равно попасть не хочу.

Ветер, скорость и легкий адреналин от мысли, что если начальник узнает, с кем я тут в парке катаюсь, по головке не погладит, но, как оказалось, запретный плод сладок. Задумалась о боссе… и тут меня подрезал Ник с требованием не зевать и предложением устроить гонки до кафе. Да легко! Я проиграла, и Ник, как победитель, купил мне утешительный лимонад, а себя наоборот этим лимонадом наградил.

Потом мы уехали из парка. Денжер привез меня к дому, но уходить как-то не хотелось. Слово за слово, и мы опять разговорились, но, возможно, темнота так на это повлияла — разговоры стали более личными. Не знаю, почему, но зачем-то рассказала Нику о своем позднем подростковом бунте с уходом от родителей, переездом и сменой работы. Денжер и смеялся, но и полностью поддержал, в ответ рассказав, что он тоже рос хорошим мальчиком, отлично учился и слушался родителей, но его подростковый бунт случился довольно рано, поскольку родители хотели, чтобы он продолжал чинно учиться в консерватории, а он вместо этого сколотил свою музыкальную группу и стал с ней посещать ночами злачные места, выступая с личным или позаимствованным репертуаром. Чаще все-таки позаимствованным. Кстати, консерваторию Ник не бросил, закончил на радость родителям.