Недели через две Лисянский-младший сошел на берег. Анания дома не было, еще не вернулся из плавания. Вечером в офицерском собрании к нему подошел Александр Круз.

После памятной вечеринки он как-то на Сретение пригласил к себе домой Юрия Лисянского и Баскакова. Они знали, что жил он вместе с отцом, потому вначале отказались, но Круз настоял:

— Батюшки нынче дома нет. В отъезде он, в Петербурге, так что не отказывайтесь, милости прошу.

Дом адмирала находился неподалеку от Адмиралтейства, рядом жил командир Кронштадтского порта вице-адмирал Пущин. Молодых лейтенантов радушно приняла жена адмирала. Угощали на славу, но горячительных напитков было в обрез. Офицеры знали понаслышке, что командующий эскадрой отличается на берегу простодушием и хлебосольством. Зимой почти каждую неделю он приглашает к себе на застолье командиров кораблей. Об этом было известно каждому кронштадтцу. Когда собрались расходиться, неожиданно появился вице-адмирал. Оказалось, что на полдороге от Петербурга образовалась большая полынья, ее обвеховали, но дорогу в объезд еще не проложили. Пришлось чуть не пешком обходить ее по сугробам и торосам. Круз-старший обрадовался гостям, вернул всех за стол и велел подать, кроме самовара, и вина, и водки.

Поначалу за столом беседа не клеилась, но после нескольких рюмок, которые Круз почему-то закусывал соленым огурцом и черными сухарями, разговор оживился. Адмирал припоминал разные случаи. Не преминул рассказать про сражение у острова Хиос с турецкой эскадрой. Тогда он командовал флагманским кораблем «Евстафий».

— Начальствовал у нас в ту пору незабвенный Григорий Андреевич Спиридов, светлая ему память. — Круз перекрестился: — Отдал душу богу три года тому назад.

Круз налил себе рюмку, все последовали его примеру:

— За упокой души его. — Круз опрокинул рюмку и продолжал: — Атаковали мы турка вопреки линейной тактике, с ходу, без перестроения. Подошли к турецкому флагману на пистолет и свалились на абордаж. Схватка была отчаянная. Турок воспламенился весь, огонь к нам перекинулся. Слава богу, ушел я спровадить адмирала да братца графа Алексея Орлова к шлюпке. Едва они отошли, к нам на крюйт-камеру[28] свалилась с пламенем грот-мачта от турка.

Круз перевел дыхание и продолжал:

— Спустя мгновение все вздыбилось на воздух, а дальше ничего не помню. Очнулся, меня матросики на обломок мачты втащили и плывут, а вокруг ад кромешный…

За столом притихли. Правда, сын адмирала, капитан 2-го ранга, позевывая, скучал, изредка прикладывался к рюмочке. Видимо, история эта ему была известна в деталях не меньше, чем отцу.

Вскоре разговор возобновился, и адмирал внезапно осклабился, глядя на Лисянского:

— А ведь я вас давно приметил, господин лейтенант, еще в бытность на «Подражиславе». А отгадайте, почему?

Лисянский-младший замялся, а Круз пояснил:

— Во-первых, когда списки на эскадру поступили, вы «за мичмана» из всех самым юным были, пятнадцати годков, припоминаю. А другое, больно кудри ваши привлекательны. Небось девицы за вами увиваются?

Все захохотали, а Юрий зарделся.

С тех пор с Крузом не встречались…

— Легок на помине, — сказал Александр Круз, — не далее как вчера тебя вспоминали.

— По какому случаю? — удивился Лисянский.

Но тут откуда ни возьмись появился Баскаков.

Круз развел руками, рассмеялся:

— Напасть сего дня, да и только. Один за другим, будто архангелы с неба сваливаются. Намедни и тебя припоминали в канцелярии адмирала.

— Чем я провинился перед адмиралом, Александр Александрович? — недоуменно спросил Баскаков.

Капитан 2-го ранга Круз загадочно улыбнулся:

— Вины и не значится, а повод был.

Лисянский непонимающе пожал плечами, теряясь в догадках.

— Айда в буфет, — предложил вдруг Баскаков, — там и разгадаем, что к чему, благо еще столики не все заняты.

Друзья устроились в дальнем углу, где им никто не мешал. Круз начал издалека:

— Нынче летом пришлось мне отводить партию матросов в Херсон в Адмиралтейство, и должен вам поведать, что на Черном море эскадра будет славней Балтийской. Начальник тамошний вице-адмирал Ушаков обучает экипажи по своей смекалке и турок там взнуздал.

Баскаков недоуменно посмотрел на друзей, к чему, мол, клонит, а Круз продолжал не смущаясь:

— Возвратился я из Херсона на прошлой неделе и прознал, что за этой самой смекалкой вас в англицкий флот отправят — уму-разуму набираться. Только чур, пока молчок.

Разговор оживился. Офицеры слышали ранее, что еще с царствования Петра Великого время от времени по соглашению с Британией достойных молодых офицеров посылали на практику в английский флот. Морские офицеры плавали на английских кораблях в Средиземном море, у берегов Северной Америки и Ост-Индии. Они участвовали в сражениях, набирались опыта океанских плаваний, сравнивали корабли России и Англии, корабельную службу, вбирали лучшее с пользой для Отечества. Последние десятилетия такие вояжи не практиковались — отношения с Англией были прохладные. Теперь же положение изменилось — монархи сблизились, почувствовав угрозу, надвигавшуюся от якобинской Франции. От Александра Круза собеседники узнали, что командующий представил для поездки Баскакова, Юрия Лисянского, Карташева, Крузенштерна и еще нескольких офицеров.

— Однако несколько лиц отобрали загодя там, — Круз показал пальцем на потолок, — Великого, Беринга…

Круз не досказал причину. В отношении Якова Беринга все понимали, что внук знаменитого мореплавателя пользовался расположением в Адмиралтейств-коллегии по заслугам своего деда. Но капитан-лейтенант Семен Великой остался загадкой. В корпус его определили позже всех, но через год вдруг забрали в Измайловский придворный полк. В войну появился мичманом на кораблях, участвовал в шведской кампании. В сражениях ничем себя не проявил, однако через полгода стал лейтенантом. Быструю карьеру объяснили тем, что Великой дважды привез императрице известия об одержанных победах — у Борезунда и под Выборгом. Но среди офицеров ходили и другие слухи. Всё прояснилось, когда офицеры поздно вечером вышли из Морского собрания и решили прогуляться. Стояла редкая для начала сентября теплая, безветренная погода. Присели на лавку в укромном уголке сквера возле Петровского оврага.

— Великой с младенческих лет взят был государыней на воспитание и всюду пользовался ее милостью и покровительством, — начал вполголоса Круз. — А все с того, — Круз оглянулся по сторонам, — что поговаривают, будто он внебрачный сын Павла Петровича, от его связи с княгиней Черторижской…

Александр Круз об английском вояже говорил правду. Минул месяц с небольшим, как Юрия Лисянского вызвали в канцелярию штаба эскадры и пожилой штабс-капитан объявил: