и, сломав обшивку под рулём, завёл двигатель. Льюис включил вентилятор и на него подул тёплый воздух. Он нажал на педаль газа и вырулил на улицу, направившись к выезду из города.

Париж. Отель в центре города.

Романов готовился к ужину, вспоминая, как весь день промотался в слежке за Саидом Бен-Арфа и снова толком ничего не выяснил, только слабые намётки и неточности в отношении всего терзали его. Он понимал, что, скорее всего, у французской ячейки Аль-Каиды не было образца иначе бы Бен-Арфа не был таким спокойным и неспешным в своих действиях на улице, и группа прикрытия бы была более осторожной, в отличие от той, которая не могла разглядеть следующий за ним кроссовер практически по пятам. Но дело было уже не только в этом! Продолжать работать всё равно было необходимо. Чувства для контрразведчика, конечно, были важны, но проверить всё до конца нужно было и довести дело до его логического завершения, а там уже как удача отвернётся или повернётся к тебе лицом. Такое часто бывало, когда человек шёл напролом и не оглядывался, он получал то, что ему было так важно, правда, везение тут совсем было не лишним.

Андрей надел чёрный костюм, поправил воротник белой сорочки и завязал красно-белый галстук с тонкими полосками. Время подходило к восьми, и Призрак, покинув свои апартаменты, направился по дорогому ковровому покрытию ярко освещённого коридора к лифту.

Спустившись в центральный холл отеля, Андрей прошёл мимо стойки администраторов, около которой крутились туристы из Европы, и направился в ресторан. Зайдя внутрь, его ослепил яркий лучистый свет огромных красивых люстр, которые нависали над всем залом, и, пройдя несколько шагов, он стал растерянно, бегло искать ту самую девушку, натыкаясь своими глазами на ужинавших в зале людей, как одних, так и с семьями.

Романов смотрел тщательно, и внезапно его взгляд буквально застыл, словно почувствовав очаровательные глаза, неотрывно смотревшие на него. Она сидела за столиком в роскошном фиолетовом платье, а на её шее великолепно смотрелось золотое колье с вкраплением мелких бриллиантов. Призрак подошёл к столику и с улыбкой на лице сказал:

— Добрый вечер, Кристин.

Она окинула своим взглядом Андрея и, слегка улыбнувшись, ответила:

— Добрый вечер, Алессандро, присаживайся, я уже сделала заказ, решив, что ты будешь не против моего вкуса, — с какой-то проникновенностью посмотрев Призраку в глаза, сказала она.

Романов почувствовал этот взгляд своим сердцем, он ощутил что-то давно ушедшее от него неизвестно куда, туда, откуда давно уже не было никаких чувств и мыслей, будораживших его так же, как этот проникновенный взгляд. Андрей ещё раз улыбнулся, не противясь этому теплу, которое доставляло ему несравнимые ни с чем удовольствие и радость. Отодвинув стул, он присел напротив неё, неотрывно продолжая смотреть на Кристин.

— Вы просто очаровательны, — с какой-то необыкновенной лёгкостью, чуть слышно произнёс Призрак.

— Спасибо за комплимент, но давайте сразу перейдём на «ты». Не против? — обворожительно хлопнув длинными ресницами, предложила она.

— Ни в коем случае, — на какие-то секунды растерявшись, а позже собравшись, ответил Романов.

— У тебя потрясающее зелёные глаза, такое впечатление, что в них скрывается какая-то загадка, — неотрывно смотря на Андрея, сказала Анджелина.

— Хм… Глаза — зеркало души, — положив свою ладонь на руку Анджелины, сказал Призрак.

— Да, действительно. Но в твоих глазах много боли и утрат, а это скрыть невозможно, потому что глаза хранят те фрагменты нашей жизни, которые мы не в силах забыть, даже если нам это очень хочется, — немного загрустив на какое-то мгновение, произнесла она и снова улыбнулась.

— Наверное, ты права. Но в твоих глазах, я уверен, читается, то же самое, что и в моих. Я прав? — с нежным взглядом, направленным на неё, спросил Романов.

— Отчасти, Алессандро, отчасти, — сосредоточенно добавила Анджелина.

— Ваш заказ, — подойдя с подносом к столику, где сидели Андрей и Анджелина, сказал официант, разложив тарелки перед ними и разлив по бокалам красное сухое вино. — Приятного аппетита, — добавил он и исчез вместе со своим подносом.

Они долго сидели и разговаривали, изредка шутя и посмеиваясь друг над другом. В каждом их слове была теплота, которую нельзя было подделать, она была явственна. Время текло быстро и стремительно, как и вся жизнь, и сложно было заметить то самое неподдельное счастье, которое так трудно разглядеть в тёмном углу жизни. Однако там всегда будет гореть свеча надежды и веры, где будет место и, конечно же, любви…

После ужина они вышли из ресторана и остановились в центральном холле отеля. Призрак взял Анджелину за руки и поцеловал их.

— Мы встретимся ещё, Алессандро? — спросила она.

— Конечно, Кристин, — ответил Романов и, положив свои руки на её стройную талию, нежно поцеловал в губы. — Я найду тебя, — сказал Призрак и исчез в разъехавшихся дверях лифта.

В эту ночь Андрей не мог заснуть. Что-то терзало его, не давая забыться и уснуть. Он ощущал что-то близкое — то, что для него и, наверное, была сама жизнь. Да, именно та жизнь, где нет ничего кроме любви и душевного тепла, которое люди дарят друг другу в надежде на светлое счастливое будущее. Ему казалось, что эти размышления не дадут уснуть ему в эту ночь, но, спустя некоторое время, Романов всё же заснул, думая о ней, той девушке, какая смогла растопить лёд в его сердце за один лишь вечер. Это было потрясающим открытием для Призрака, думавшего долго о том, что он так и останется один на этом свете. Андрей не знал, что будет дальше и какие препятствия встретятся на их пути, но это будет их жизнью и их выбором, но жизнь, правда, всегда диктует свои правила, а судьба тем более.

Сон был каким-то непонятным, скрываясь в глубинах сознания, для того чтобы нельзя было увидеть суть. Но вдруг туманная пелена схлынула и стали прокручиваться какие-то события. Смерть, слёзы, утраты, стали пробегать с такой скоростью, что их нельзя было толком уловить. Ничего не было понятно, только резкий привкус горечи во рту разбудил Призрака.

Романов открыл глаза и сел на постели, поставив ноги на пол. Правой рукой он вытер холодный пот со лба и хотел вспомнить то, что увидел во сне.

Долго мучаясь и пытаясь докопаться до своего сознания, Андрей хотел проанализировать увиденное во сне, но в итоге так и ничего не вспомнил. Не потому что не хотел вспомнить, а потому что организм сам блокировал память, чтобы не причинить Призраку лишнюю боль, которой и так было немало в его нелёгкой жизни.

Умывшись, Романов оделся и