стал обдумывать свои действия. Всё было более или менее понятно. Следить сегодня за Бен-Арфа было невозможно, была возможность быть замеченным, и тогда уже бы был полный провал. Довести до этого Андрей не хотел. Он понимал, что пора было подключать к действиям группу, имевшуюся в его распоряжении, но тут тоже было не всё так просто. Засветить штурмовиков, которые умеют, по сути, только хорошо воевать было делом нетрудным, и поэтому Призрак решился рискнуть и оставить Бен-Арфа на этот день без присмотра, а на завтра планировать операцию по захвату прямо на улице. И сделать всё нужно было быстро, тихо и молниеносно, одним словом, так, чтобы комар носа не подточил.

Без захвата и допроса было невозможно узнать, где убежище ячейки Аль-Каиды в Париже и есть ли у них «образец». Во всяком случае, на всё про всё было не более нескольких часов, так, чтобы убежище ячейки не опустело. Это обозначало, что ни в коем случае телохранители и группа прикрытия не должны были подать сигнала бедствия, а значит, уничтожать нужно было всех, и делать это с максимальной быстротой, чтобы исчезнуть. Жандармерия не будет посвящать общественность в это дело, а ЦРУ окончательно всё это замнёт, но тогда уже искать будут не только Бен-Арфа, но и тех, кто расправился с его группой и похитил его самого. Всё нужно было продумать как следует, и только потом начинать посвящать в это свою команду, которая была отнюдь не многочисленна, а скорее, наоборот! В любом случае расчёт на неожиданность и хорошую комбинацию давал хороший результат, но его ещё надо было добиться…

Андрей сидел за столом в своём номере и продолжал верстать план операции на подготовку, к которой ещё требовалось время с учётом всех сложностей этой диверсионно-разведывательной операции. Он думал, решая одну поставленную перед собой задачу и заменяя её другой, не менее сложной. В результате, после долгих исканий и расчетов план операции лежал перед Романовым на столе.

Призрак вытащил из бокового кармана пиджака смартфон и набрал какой-то номер.

— Да, — ответил голос связного.

— Нужно встретиться, — массируя левый висок, сказал Андрей, ощущая в голове тупую боль.

— Хорошо. Завтра на прежнем месте в полдень.

— Я всё понял, — сказав эти слова, Романов нажал на смартфоне отбой и положил его на стол. Он мимолётно взглянул на наручные часы, которые показывали семь часов вечера, и подошёл к телефону, резким движением сняв трубку:

— Внимательно вас слушаю, — ответил администратор отеля.

— Соедините, пожалуйста, с номером мадмуазель Лафоре.

— Соединяю.

— Да, — ответила Анджелина, оторвавшись от своей аналитической работы, которой посвятила весь свой день.

— Кристин.

— А, синьор Алессандро. Я уже думала, что вы забыли про меня, — с улыбкой на лице сказала Анджелина.

— Нет, Кристин! Как я мог забыть? Ты занята, чем-либо?

— Нет, практически нет.

— Тогда, давай прогуляемся, — кладя смартфон в боковой карман пиджака, сказал Романов.

— Хорошо, Алессандро, через пятнадцать минут жди меня в центральном холле отеля.

— До встречи, Кристин, — сказал Призрак и положил телефонную трубку.

Андрей завязал галстук, надел пальто, причесал волосы у зеркала и вышел из номера, закрыв за собой дверь и, пройдя по коридору, спустился на лифте в центральный холл отеля, пройдя мимо стойки администратора, присел в кресло.

Долго ждать Романову не пришлось. Не прошло и десяти минут, как Кристин спустилась в холл. Призрак, увидев её, встал с кожаного кресла и застыл в ожидании.

— Здравствуй, — подойдя к Андрею, сказала она и слегка устало улыбнулась.

— Здравствуй, — ответил Романов и, взяв Анджелину за руки, поцеловал их.

Глаза Анджелины светились от счастья. Она понимала, что уже давно ей не было так хорошо, как сейчас, что ещё вот-вот и её жизнь уже не будет такой пустой, какой была ещё несколько дней назад.

— Пойдём? — сжав её ладонь в своей, спросил Призрак.

— Но, куда? — загадочно посмотрев Андрею в глаза, спросила она.

— Это не так важно.

Они вышли из отеля и, не спеша, пошли по парижским улицам. Каждому казалось, что они находятся в этот момент не в реальной жизни, поскольку в реальной жизни они видели только смерть, кровь и прочую «грязь» этого мира. Но в этот момент для них никто не существовал, только они сами. Им казалось, что весь мир существует для них и для этого прекрасного, пусть и пасмурного вечера. Дождя не было, но холодный ветер дул в лицо, но и это их не пугало, а только согревало, согревало их сердца…

— Алессандро, а чем ты занимаешься? — спросила она, когда они стояли на первом этаже Эйфелевой башни.

— Я адвокат. Занимаюсь гражданским делопроизводством, — положив свою руку на её стройную талию, ответил Романов. — А, ты?

— Я финансист, — посмотрев Призраку в глаза, ответила Анджелина.

— В твоих глазах усталость, — проведя по её щеке ладонью, сказал Романов.

— Да. Это правда, — ответила Анджелина.

— Я знаю, — сказал Призрак и, обняв её, поцеловал в губы. — Ты мне очень нравишься.

— Ты мне тоже. В тебе есть что-то загадочное, то, что ты не показываешь, — сказала Анджелина и, обняв Романова, положила ему свою голову на плечо.

— Я люблю тебя, Кристин, — сказал Андрей и поцеловал её в лоб.

— Ты знаешь, — растеряно начала она, но, мне кажется, что я знаю тебя уже много лет и… Странно… Но я тоже люблю тебя, Алессандро, — ответила Анджелина и поцеловала его в губы.

— Пойдём, — сказал Призрак, взяв Анджелину за руку.

Они спустились и медленно пошли обратно в отель, постоянно смотря друг другу в глаза, словно ощущая в них то тепло, которое они так давно не чувствовали. В эти минуты они не думали ни о чём и ни о ком, для них просто существовали только они сами, и более никого.

Войдя в центральный холл отеля, Романов обнял Анджелину и сказал:

— Пойдём ко мне, — и нежно поцеловал её в губы.

— Я… Я не знаю… А… — неуверенно пробормотав по началу произнесла она, а потом услышала в своём сердце его голос.

— Не надо не говори ничего. Ты самая красивая, и я хочу быть с тобой, — сказал Призрак и крепко обнял Анджелину. — Мы идём?

— Да, Алессандро, — растерянным голосом ответила она.

Они поднялись на лифте и, пройдя немного по коридору, вошли в номер Романова. Андрей закрыл дверь и снял с себя пальто и пальто с Анджелины, бросив их на диван с кожаной обивкой, а потом обнял её и, нежно сказал ей на ушко только четыре слова:

— Я люблю тебя, Кристин.

Марсель.

Свет фар освещал дорогу. Паучки света теребили дорожное полотно, как внезапно