начинают закрываться. Я бегу прямо за ней, но в отчаянии спотыкаюсь и падаю. Я падаю на землю, но использую этот поступательный момент, чтобы перекатиться через плечо вперед прямо меж закрывающихся дверей поезда.

Я лежу, растянувшись на полу, тяжело дыша и глядя вверх на мерцающие огни неработающих как следует ламп, и в этот краткий момент спокойствия меня почти единовременно накрывают сразу два чувства: безудержная радость свободы после побега из Блока и неимоверная злость на Хэппи за то, что она охотится на нас, как на крыс.

– Нельзя позволить Хэппи выиграть, – говорю я, поднимаясь на ноги.

– Знаю, – отвечает Сэм, перемещаясь по вагону и проверяя наличие камер и солдат.

– Нет, я хочу сказать, если придется умереть, чтобы остановить эти машины, то мы должны это сделать.

Сэм поворачивается ко мне:

– Лука, я знаю.

Проехав четыре остановки, мы выходим из поезда, отдаем честь в ответ двум солдатам, заходящим в вагон.

Мы бежим по Старому городу мимо обломков зданий парламента и выходим на дорогу у реки, где менее двух месяцев назад я чуть не замерз.

Сэм останавливается у ливневой канализации, ложится на спину и скользит в проем. Из-за большого живота, чтобы пролезть, ей приходится изгибаться и наклоняться. Я следую за ней, ложась на живот, и, держась за край водостока, спускаюсь в канализацию.

Я думал, что тьма города ужасна, но мы сразу же погружаемся в такую густую черноту, что глазам нужно время, чтобы привыкнуть. Но времени нет: Сэм хватает меня за руку, и мы шагаем по щиколотку в сточной воде.

– Сюда, – выдыхает Сэм, пока мы виляем по каналам под городом.

Когда мы добираемся до канализации за зданием суда, Сэм поднимается наверх, приподнимает крышку люка на несколько сантиметров и смотрит наружу.

– Жди здесь, – шепчет она и выползает на поверхность.

Я жду в тишине и темноте, кажется, целую вечность. Наконец, Сэм возвращается.

– Где ты была? – спрашиваю я.

– Под установил выключатель, с помощью которого можно включить кучу отдельных ламп по городу – так тот, кто стоит на стреме, узнает, что мы возвращаемся.

– Умно, – отвечаю я, стараясь не отставать от Сэм, пока она ведет нас по туннелям к библиотеке.

Мы в двадцати-тридцати метрах от цели, как вдруг слышим приближающиеся шаги с противоположной стороны. Первое, что я замечаю, это огни Плодожора, а затем силуэты людей. Мои глаза уже привыкли к темноте, и я узнаю Игби, Пандер и Акими.

– Друзья! Друзья, вы вернулись! – визжит Плодожор, летая вокруг нас.

– Слава Последним богам, – вздыхает Пандер и обнимает Сэм крепко, едва не придушив.

Я улыбаюсь при виде этой картины. Приятно видеть, что ледяная холодность Пандер постепенно тает.

Акими подходит ко мне и, положив руку мне на плечо, вздыхает с облегчением.

– Я думала… думала, ты не вернешься.

– Кто, я? – удивляюсь я, пытаясь улыбаться, несмотря на прилив адреналина и охватившее меня облегчение. – Я всегда возвращаюсь.

Посмеиваясь, Акими обнимает меня.

– Достали? – спрашивает Игби и тут же качает головой. – Ну, в смысле, слава богам и все такое. Вы достали этот чертов процессор?

– Мы не уверены, – отвечает Сэм. – Давайте вернемся в библиотеку и покажем вам, что у нас есть.

– Эй, как там Кина? – спрашиваю я Игби.

– Она очнулась ненадолго и спрашивала о тебе, но была еще слаба и снова уснула. Бог знает, сколько успокоительного дала ей доктор О.

– Она пришла в себя?

– Да, но не особо осознавала, что к чему.

Я вздыхаю с облегчением. Мы доходим до библиотеки, Акими, Пандер и Сэм проходят в главный зал. Я задерживаюсь в ванной комнате – импровизированном полевом госпитале – жду, пока дверь на подпружиненной петле медленно закроется, и подхожу к кровати Кины.

– Все реально, Кина, – шепчу я, – реально. Мы действительно выбрались из Блока, – я чувствую, как слезы почему-то наворачиваются на глаза, и впервые понимаю, как страшно мне было. – Боже, кажется, все стало только хуже. Идти туда, сражаться с ними, рисковать жизнью – теперь, когда мне есть что терять, есть кого терять, все это намного труднее. Кина, ты мне нравишься, очень нравишься. Мы должны положить этому конец, победить машины и выжить.

Кина шевелится и, открыв глаза, узнает меня.

– Лука, – произносит она, улыбаясь.

– Привет, – отвечаю я.

– Ты же не станешь спрашивать меня, где прячутся заключенные из Аркана, да? – спрашивает она хриплым голосом и, хотя она шутит, в ее глазах читается страх.

– Нет, мы в безопасности, мы выбрались из Блока.

– Что, черт возьми, эта дамочка вколола мне? – она пытается сесть, но это дается ей с трудом.

– Послушай, этот доктор… эксцентричная особа и, возможно, слегка переборщила с успокоительным.

Кина кивает.

– Мы были готовы умереть, так? – она снова ложится и закрывает глаза.

– Да, – отвечаю я, вспоминая момент, когда она приставила пистолет к моей голове и нажала на курок.

– Если они когда-нибудь снова придут за нами, Лука, если снова попытаются нас схватить, пообещай, что убьешь меня.

Я делаю глубокий вдох, пытаясь сдержать нахлынувшие слезы.

– Я не допущу этого.

Кина улыбается, и я вижу, как она снова медленно проваливается в сон.

– Знаю, ты постараешься, – говорит она, – я тоже сделаю все, чтобы этого не произошло, но все же, если?..

– Если это случится, – отвечаю я, – тогда да, я убью тебя.

Она кивает уже почти сквозь сон.

– Лука, обещай, что больше не бросишь меня.

– Просто отдыхай.

– Обещай, Лука.

– Обещаю, – с трудом говорю я.

Я действительно не хочу оставлять ее, никогда.

Наклонившись, я целую ее в уголок губ, и она засыпает.

Я убираю прядь волос, упавшую ей на глаза, и, вытирая слезы, ухожу к остальным в главный зал.

– …отлично, черт, просто идеально! – заявляет Игби, вынимая крошечный микрочип из пригоршни, протянутую ему Сэм. Он тут же бросается к компьютеру и искусственному глазу.

Пандер, проходя мимо, похлопывает меня по плечу. Этот милый жест ей не присущ, и я улыбаюсь.

Я чувствую любовь к этим людям, все они мои друзья, старые и новые.

Я поднимаю глаза к наблюдательному пункту под куполом, на посту сидит доктор Ортега, медленно вращаясь и прижимая пальцы к переносице от скуки. Или, может, у нее болит голова. Игби сказал, что не доверяет ей, и часть меня все еще пытается найти связь между ней и тем, что я когда-то видел или слышал.

Я сдаюсь, так и не вспомнив ничего, и падаю в кресло, измученный и до сих пор немного пьяный. Закрываю глаза.

– Пс-с-с!

Я медленно открываю глаза и понимаю, что уснул.

– Пс-с-с! – снова раздается, и я пытаюсь сосредоточиться, но вижу только оранжевое свечение.

– Что? – спрашиваю я тихо.

– Дружок, как называется собака, которая умеет показывать фокусы?

Откинувшись назад, я моргаю. В поле зрения появляется Плодожор, зависнув в воздухе чересчур близко к моему лицу.

– Что? – переспрашиваю я.

– Я спросил: как называют собаку, умеющую показывать фокусы?

– Не знаю, – отвечаю я в замешательстве.

– Лабракадабрадор! – отвечает Плодожор и делает сальто в воздухе, смеясь над собственной шуткой.

Я оглядываюсь, все еще полусонный, а Плодожор выжидающе летает у меня перед глазами.

– Хорошая шутка, – хвалю я дрона, и Плодожор светится розовым и делает еще три сальто в воздухе, после чего отправляется на второй уровень, чтобы рассказать свою шутку еще кому-нибудь.

– Какого черта? – бормочу я и вижу, как ко мне идет Под.

– Что там произошло? – спрашивает он. – Что за униформа? Вступил в ряды Совершенных? Ты теперь капитан Кейн? – улыбается он.

– Для тебя просто Йоссариан, –