В 23.50 по радио в дивизию поступил приказ из штаба XXXXVIII корпуса. В нем содержалась новая задача, в соответствии с которой требовалось захватить перекресток дорог у села Легедзино и уже на этой позиции отражать попытки советских войск прорваться на север и северо-восток. Оставленные в Подобной и Помойнике пехотные батальоны должны быть в течение следующего дня заменены прибывавшими частями 297-й дивизии.

Вечером в частях и соединениях 17-й армии стало известно, что 1-й танковая группа начала наступление из района Тальное – Екатеринполь и захватила Новоархангельск, Ямполь и достигла Ольшанки. Положение 6-й и 12-й армий серьезно ухудшилось, а у противника вновь появился шанс на завершение окружения этих армий. Чтобы его избежать, требовалось как можно быстрее отводить войска в юго-восточном направлении.

Командование 17-й армии понимало сложность положения, как своего, так и противника. В создавшейся ситуации наиболее перспективным казался удар в направлении Голованевск – Первомайск, чтобы как можно глубже охватить советскую группировку. Генерал К. фон Штюльпнагель, видимо, считал, что сложившаяся обстановка дает возможность отрезать от Днепра сразу три армии Южного фронта – 6-ю, 12-ю и 18-ю. В случае успеха операции всё течение реки Днепр южнее Клева могло остаться без войскового прикрытия. Для достижения такой цели XXXXIX корпусу надлежало как можно скорее уничтожить части Красной Армии в районе Голованевска, левым флангом продолжая наступать на Умань[86].

На это последовало возражение командования XXXXIX корпуса. Генерал Л. Кюблер указывал, что приказы 17-й армии вызывают у него «разочарование» своей непродуманностью, ибо наступление на Голованевск силами 1-й горно-егерской дивизии не принесет ожидаемого решающего успеха. Напротив, «концентрация сил горного корпуса, его действия сильным правым флангом на восток и соединение с частями 1-й танковой группы, напротив, может привести к быстрому и надёжному окружению сил противника вокруг Умани»[87].

Следует отметить, исходя из сегодняшнего знания ситуации, что командир XXXXIX корпуса был прав. Он решил сконцентрироваться на уничтожении только 6-й и 12-й армий, которые к этому времени уже находились в глубоком «мешке». Промедление, вызванное необходимостью атак на Голованевск, давало возможность этим объединениям уже в который раз ускользнуть из окружения. Анализируя обстановку, генерал Л. Кюблер исходил из предположения, что советское командование, понимая опасность, грозящую двум армиям Южного фронта, предпримет необходимые усилия, чтобы их спасти. Он полагал, что в сложившихся условиях удержать фронт без введения сильных резервов для советских войск невозможно, поэтому вывод армий считал неизбежным. Но командование Южного фронта придерживалось на этот счет иной точки зрения.

На 31 июля из штаба 17-й армии поступил приказ, согласно которому 1-й горно-егерской дивизии надлежало сконцентрироваться против Голованевска и не допускать отхода противника к этому городу по всем дорогам. Оставшиеся три дивизии должны провести наступление на Умань. 4-я горно-егерская дивизия – через Оситну, Громы на Степковку, 125-я дивизия – основными силами севернее шоссе на Умань, 295-я – на село Войтовка[88].

Самым трудным и опасным по-прежнему оставалось положение 1-й горно-егерской дивизии. Она оставалась под угрозой ударов с двух сторон: как с севера, от Умани, так и с юга, от Голованевска. В случае, если удары будут проведены координированно, дивизия может оказаться в критическом положении, на грани разгрома. Осознавая это, генерал Л. Кюблер перебросил в полосу 1-й горно-егерской все имевшиеся у него резервы. В Рыжавку был направлен 620-й инженерный полк под командованием оберста Циммера, 73-й саперный батальон в составе трех рот, а также передовая группа 4-й горно-егерской дивизии.

На 31 июля группа «Ланг» готовилась к наступлению на Голованевск с севера, группа «Кресс» – атаковать село Сенки и следовать далее на юг по обеим сторонам леса западнее Голованевска в общем направлении на Станиславчик. Начало немецкого наступления было назначено на 16.00. Артиллерии был отдан приказ поддержать действия дивизии всеми имеющимися силами. Уже с 12.00 начались обстрелы Голованевска, разрывы снарядов накрыли здания, в которых размещался штаб 18-й армии. Не выдержав, генерал А.К. Смирнов приказал вывести его вскоре после полудня в Сухой Ташлык. В результате такого вынужденного «маневра» генерал на несколько часов потерял связь с подчиненными корпусами и дивизиями[89].

Группа «Пикер», оставаясь в районе Ольховое – Рыжавка – Антоновка, находилась в готовности к отражению атак противника, как с северного, так и с южного направлений. Передовая группа 4-й горно-егерской дивизии размещалась на перекрестке у села Коржевая, чтобы отразить наступление советских частей вдоль дороги Умань – Островец. Саперы перекрыли дороги, ведущие из Умани на юг по линии выс. 223 – Шарин – Фарманка. Немцы засыпали в уверенности в своем превосходстве над противником и – при этом – в готовности к любым неожиданностям с его стороны.

С утра 30 июля 16-я моторизованная дивизия основными силами сконцентрировалась в Тальное. Ее разведывательный батальон продолжал начатое в предшествующий день наступление и ранним утром успел захватить с. Зеленьков. Не давая советским войскам возможности закрепиться, он продолжил движение, занял с. Каменечье и после полудня достиг Новоархангельска.

Сложность положения немецких частей усугубилась нехваткой боеприпасов для контрбатарейной борьбы. В течение дня поддержка немецкой артиллерией собственной пехоты существенно ослабла[90]. Опасения вызывал по-прежнему ничем не обеспеченный левый фланг XXXXVIII корпуса, где зияла 60-километровая брешь, открытая для удара с западного направления. Поэтому командование корпуса обратилось с настойчивой просьбой вернуть 16-ю танковую дивизию, чтобы ее можно было использовать на фланге 16-й моторизованной. Но командование 1-й танковой группы могло предоставить в распоряжение корпуса только полк «Вестланд» из состава дивизии СС «Викинг». На момент получения приказа полк находился в районе с. Тараща и смог достичь Тального только поздним вечером текущего дня. Здесь он поступил в распоряжение командира 16-й моторизованной дивизии генерала З. Хенрици.

До прибытия частей усиления дальнейшее продолжение наступления 16-й моторизованной дивизии от Новоархангельска далее на юг командиром корпуса генералом В. Кемпфом было признано нецелесообразным. Требовалось срочно перебросить группу «Шведлер» на смену батальонам «Лейбштандарта». В свою очередь «Лейбштандарт» предполагалось перебросить на усиление левого фланга корпуса, отказавшись от смены им частей 11-й танковой дивизии. В районе Новоархангельска предполагалось создать сильную подвижную группировку для дальнейшего удара в южном направлении[91]. Видимо, вырабатывая такое решение, немцы исходили из предположения, что основные силы 12-й армии выдвигаются в юго-восточном (на Первомайск), а не в восточном (на Новоархангельск) направлении, что оказалось ошибочным.