честно был, мягко говоря, ошарашен. Хотя, теперь мне по крайней мере стал ясен видок лекаря – самородка. Исчадье снова моргнуло.

- Он хирург. Просто обстоятельства так сложились,- пробубнила Бинка, пытаясь испепелить меня взглядом. – И помощь нам нужна. Боря очень влиятелен, в определенных кругах. И ему стало интересно. Он для книги сюжет как раз ищет. А тут, ну сам бог велел. Короче...

-Нет,- рыкнул я, давая понять, что тупой разговор окончен.

- Я хочу послушать,- донесся с кровати голос умирающего лебедя.

Через час я грузился в джип и недоумевал. Как я, состоятельный человек, с идеально чистой репутацией, достаточно известный и неглупый, умудрился ввязаться в идиотскую авантюру? И почему я еду сейчас в какую – то глушь, где даже волки срать боятся, координаты которой указал похожий на смерть фрик, с кучей окровавленного шмотья? И чего нужно обожраться доблестным полицейским, чтобы решить искать улики именно там, где я спрячу свою ношу?

Но все равно я был рад, что мне досталась эта часть работы. В доме полным ходом шли приготовления к фотосету. И что – то мне подсказывает, что вида исчадья, загримированного под труп, я бы не вынес, хотя и, совсем даже, не рафинированный мажор, падающий в обморок при виде кузнечика.

Как говорил один известнейший юморист – «Смеркалось». Когда я прибыл к месту назначения, небо подернулось тонкой пленкой тьмы. Уносящиеся во мрак вековые сосны были похожи на острые зубы чудовища.

Машину пришлось оставить в пяти километрах от места назначения. Не с руки мне было, чтобы нас отыскали уже на следующий день по следу протектора. Я натянул резиновые сапоги, доходящие мне до самого... До самых... В общем этой мелкой мракобесине они были бы выше талии и приготовился в восхитительному променаду по мелкой речке – вонючке с очень сильным течением. С неба начал накрапывать мелкий противный дождик, заливающийся за воротник ледяными каплями. Я начерпал обигающе – холодной воды, даже в высокие рыбацкие бахилы, плюс в заплечном мешке, полном барахла Феклы, что-то больно впивалось мне в район лопатки. Как выдумаете, зол ли я был? О да, я был в ярости, такой ослепительно – белой. Почти идеальной. И я шел то всего два часа, проклиная все на свете. Чертовых два часа, за которые успел окоченеть до яиц, был обглодан роем мелкого гнуса, почти до мослов, и рассек веткой щеку. И вот кто, скажите мне, в здравом уме, полезет в эту тьму таракань, искать труп чертовой девки? Я бы точно не стал этого делать.А на месте ментов еще бы выписал Федьке премию.На берег я выполз когда ливень уже стоял стеной. Можно было не опасаться, что оставлю ненужные следы. Нитриловые перчатки на руках хлюпали и раздулись. Я полез в сумку и ....

В кармане требовательно зазвонил мобильник.

- Ты на месте? – поинтересовался геморрой в женском обличии, таким беззаботным голоском, что мне захотелось ее придушить. Такое ощущение, что она спрашивает меня о поездке на райские острова, а не о брожении по этой бгогом забытой зажопине. - Слушай, я там в мешке туфли свои любимые забыла. Макс, пожалуйста, привези их обратно. Настолько они мне дороги, что это единственное, что я прихватила из дома.

- Ну конечно,- ганнибальски улыбнулся я, нащупывая в вонючих тряпках маленькую черевичку на высокой шпильке. Так вот, что так больно впивалось мне в спину. Женские туфи на высоком каблуке придумал сам дьявол, что доказывает близкое родство представительниц слабого пола и адских демонов.– Конечно привезу,- гоготнул, со всей силы зашвыривая туфлишку в близрастущеие кусты.

- Ты душка, варвар. Я даже тебя поцелую, когда вернешься. Ты как к некрофилам относишься?

 Ее вопрос поставил меня в ступор. Тупо уставившись на малюсенькую лаковую туфельку цвета охры, именно так называла цвет детской неожиданности моя бывшая жена, я попытался переварить услышанное.

- Эй, ты чего замолчал? Слушай я не буду грим снимать. Тебя дождусь. Ты не можешь пропустить такое зрелище. Милый, тебя ждет незабываемый тантрический поцелуй, после которого ты познаешь высшиую хатхайогу.  Гарантирую.

Телефон пискнул, и на экране появилось нечто, с вываленным языком, странгуляционной бороздой на распухшей шее и выпученными глазами. Елки завертелись перед глазами словно волшебная карусель. Туфелька выпала из моих пальцев и поплыла в вонючих водах речушки с чудесным названием «Выхля», навстречу безвременью.

-  Я приеду и убью тебя по настоящему,- простонал я в трубку,- если конечно выберусь из этого чертова леса. А потом надругаюсь над трупом, клянусь. Раньше я некрофилов не понимал, но теперь думаю, что эти милые ребята просто облачные щенки в сравнении с сумасшедшими бабами. Трупы хоть молчат и не делают гадостей.

- Буду ждать и трепетать. С туфлями.- хмыкнула Фекла и отключилась.- Ты надеюсь не футфетишист?

 Я, словно сеятель, пера Остапа Бендера, разбросал по берегу окровавленное барахло, несколько раз при этом упав в хлюпающую под ногами грязь. Разодрал об уродский сук брезентовую куртку, которую по обещаниям производителя невозожно было разрезать ни одним имеющимся в этом мире инструментом. Об этот же гадский сук рассек себе лоб. В общем домой я вернулся под утро, грязный как сто адских псов,воняющий тиной и медвежьим говном, в которое имел честь вляпаться, ну по крайней мере , мне очень хотелось думать, что оно медвежье.

Она спала на диване в гостинной, небрежно накрывшись пледом. Такая милая и уютная.

«Толстый лори, толстый лори» - напомнил я себе.

В моей спальне был погром. Везде валялись какие – то измазанные в непонятно чем бинты, коробки с театральным гримом, обрывки толстой веревки. Но мне было по барабану. Я замерз, как тюлень, у меня страшно жгло рассеченный лоб, грязь на теле начала подсыхать, и я почувствовал себя големом. Принял ванню и свалился в кровать, очень надеясь хотя бы выспаться после восхитительного променада. Вопрос о том, зачем мне все это надо, очень долго мешал мне найти место в огромной кровати. Задремал я уже когда тусклое солнце позолотило верхушки окрестных деревьев.

Вой. Я проснулся от дикого воя, заставившего меня вскочить с кровати и ломануться не разбирая дороги, пытаясь скрыться от душераздирающего ужаса. Спросонок я вломился в косяк, отлетел на