Сьюзен усомнилась в разумности подобного плана, что тотчас отразилось на лице ее, однако ей хватило осмотрительности промолчать. Том же продолжал размышлять вслух:

— Кстати сказать, я тут подумал, неплохо было бы устроить бал в Мэнсфилде; не слишком пышный, знаешь ли, никакой вычурности — в нынешних обстоятельствах это было бы неуместно. Я слыхал, будто Тейлор, которого я взял вторым лесничим, преотлично играет на скрипке; мы без труда могли бы набрать пять или шесть пар из числа ближайших соседей и побаловать себя танцами. Что скажешь, кузина? Можно пригласить Оливеров и Монфоров; думаю, Уодем с сестрой тоже согласятся прийти; она, конечно, стара для таких развлечений, но пастор наверняка танцует не хуже любого другого; будем мы с тобой и Мэддоксы с мисс Харли… Ну как тебе нравится мой план?

Мысль о бале увлекла Сьюзен чрезвычайно, ей не доводилось прежде бывать на балах; хотя Том временами посещал нортгемптонские балы, он ни разу не подумал взять с собой кузину, да и тетушка никак не смогла бы обойтись без нее; в последние годы сэр Томас и леди Бертрам вели жизнь тихую и уединенную, так что в Мэнсфилде подобные увеселения не были заведены. Опомнившись, Сьюзен с сомнением проговорила:

— Ты полагаешь, это будет правильно, кузен? Так скоро после смерти дяди?

— Скоро? По-твоему, скоро? Отец умер в марте, а нынче почти июнь. Господь с тобой, Сьюзен! Что тут такого, если мы немного развеемся? На мой взгляд, трех месяцев вполне довольно, чтобы отдать дань уважения покойному. Я, как и всякий почтительный сын, любил отца, но невозможно до конца дней своих ходить со скорбным лицом.

— Миссис Йейтс, возможно, станет возражать, ведь прошло не так много времени.

— Джулия? Да пусть себе ерепенится, сколько ей вздумается! В последнее время она постоянно брюзжит, рассуждает о приличиях, о том, что подобает, а что нет; а все потому, что вечно с ней рядом эта блеклая Шарлотта Йейтс. Можно ли поверить, что сама Джулия некогда оказалась способна на величайшее безрассудство? Меня нисколько не заботит, что скажет она. Какая досада, что на балу придется терпеть ее присутствие. Уверен, она не упустит случая и станет весь вечер навязывать мне мисс Йейтс, потребует, чтобы я танцевал с ней; о, я слишком хорошо знаю, что у моей сестрицы на уме. Однако ее ждет разочарование, ибо у меня совершенно иные виды на будущее. Я сделаю предложение мисс Харли в ноябре; собственно, я заявил бы о своих намерениях прямо сейчас (когда джентльмен помолвлен, он может не беспокоиться, что его станут осаждать увядающие назойливые девицы, жаждущие во что бы то ни стало заполучить себе мужа), но я пока не желаю связывать себя семейными узами, по крайней мере до Рождества.

— Почему до Рождества? — спросила Сьюзен, чувствуя легкую обиду за мисс Харли. Отчего это Том столь самонадеянно убежден, будто Луиза готова терпеливо дожидаться, когда он надумает остановить на ней свой выбор?

— Да кто же станет обременять себя брачными обязательствами в самом начале охотничьего сезона? Ничего ужаснее и вообразить невозможно! Ты только представь, я сделаю предложение, а она его примет, и так далее, и тому подобное, а затем нам придется отправиться в омерзительное свадебное путешествие в Париж, во Флоренцию, в Рим или в еще какой-нибудь захудалый заграничный городишко, и как раз в ту пору, когда начнется охота на лисят. Нет, это никуда не годится. Подобное безобразие кого угодно отвратит от самой мысли о женитьбе.

— Ты мог бы сделать предложение в ближайшее время, жениться в июле, незамедлительно отправиться во Флоренцию и вернуться в Мэнсфилд как раз к началу охоты на лисят, — предложила Сьюзен.

— Довольно, кузина! Позволь-ка мне самому решать свои дела. Не хватало только, чтобы еще и ты вмешивалась, — мне предостаточно хлопот подобного рода с Джулией. Я не желаю потратить все лето на составление списков гостей, неизбежные в таких случаях утомительные распоряжения и наводящие тоску приготовления к свадьбе.

Сьюзен пожалела, что миссис Йейтс не слышит рассуждений своего брата, — это, пожалуй, охладило бы пыл, с которым та старалась устроить брачный союз Тома и Шарлотты. В последнее время погода стояла ясная и сухая, а потому коляску Джулии можно было видеть в Мэнсфилде почти каждый день; миссис Йейтс с Шарлоттой сидели возле леди Бертрам или бродили по саду в поисках Тома. Единственная выгода, которую могла извлечь из этого Сьюзен, заключалась в том, что иногда ей удавалось оставить леди Бертрам в обществе дочери и, проскользнув через парк, навестить мисс Крофорд.

Одно возражение против затеи Тома с балом Сьюзен так и не высказала, зная, что этим лишь приведет кузена в ярость, однако ее не оставляло тягостное чувство вины; она сознавала всю неправильность, едва ли не греховность предстоящего увеселения, сулящего множество радостей и забав, ибо совсем рядом страдала та, что некогда царила в светских салонах, находя особое удовольствие в шумных и пышных празднествах. Разительный контраст этот был жестоким, слишком жестоким. Помышляя об атласных туфельках и украшенных блестками лентах, Сьюзен чувствовала себя изменницей, жалкой предательницей.

Поглощенная этими мыслями, она отворила калитку, ведущую из Мэнсфилд-Парка прямо в сад позади Уайт-Хауса, — близко сойдясь с обитателями дома, она пользовалась теперь коротким путем.

В саду, к своему удивлению, она обнаружила мистера Уодема, собиравшего букет из гвоздик различных сортов.

— Нет, — сказал он с улыбкой, поприветствовав Сьюзен, — мисс Прайс, вы не застигли меня врасплох за воровством цветов из соседского сада, и я не надеюсь снискать расположение хозяйки, преподнеся ей букет, сорванный в ее же цветнике. Больная сама отослала меня с поручением, пока доктор Фелтем ее осматривает. Мисс Крофорд захотелось вдохнуть аромат душистой гвоздики, и она поручила мне срезать несколько цветков.

— Я и не думала подозревать вас в таких ужасных вещах, — улыбаясь, отвечала Сьюзен. — Но скажите мне, как вы находите мисс Крофорд? Не стало ли ей лучше?

— Она объявила, что желает сойти вниз на будущей неделе; ей страстно хочется выйти из дома и посидеть в саду. Однако… — Мистер Уодем вздохнул, сокрушенно качая головой. — Нет, мисс Прайс, нам не следует обманываться. Я повидал слишком много больных на своем веку, чтобы ошибиться, то же говорит и Элинор. С каждым днем бедняжка мисс Крофорд угасает, становится все слабее. Ужасно, поистине ужасно видеть, как отчаянно сражается с недугом эта жизнелюбивая, сильная духом женщина.

— Вы полагаете, она цепляется за жизнь? — с сомнением спросила Сьюзен. — Я так не думаю. Кажется, единственное ее желание — вновь увидеть Фанни и Эдмунда; если это страстное стремление осуществится, уверена, она с легкой душой уйдет из жизни.

— И все же мисс Крофорд выказывает необычайно живой интерес к повседневным делам. Она с искренним участием расспрашивала меня о моих прихожанах, об их житье-бытье. Сестрица моя Элинор говорит то же самое, Мэри готова часами слушать ее рассказы. Вы, должно быть, удивлены, что я обращаюсь к ней запросто, по имени, при столь недолгом знакомстве, но мисс Крофорд настойчиво просила об этом нас с Элинор; вдобавок мы с сестрой навещаем Мэри так часто, что уже чувствуем себя ее старыми друзьями. Мне кажется, Элинор проводит в Уайт-Хаусе большую часть дня; она наведывается сюда перед завтраком, а затем снова и снова — уж не знаю, сколько раз до самого вечера.